На Венецианском кинофестивале прошлого года после просмотра фильма «Мария», где роль величайшей оперной певицы XX века исполнила Анджелина Джоли, зал встал, овации длились бесконечные десять минут. Драма Каллас опять не оставила никого равнодушным. У тебя могут быть талант, слава, красота и деньги, но они не сделают тебя счастливой, если ты полюбила не того человека — вот простой урок, которому она нас продолжает учить.
Узнав, что на яхту Онассиса приглашена Жаклин Кеннеди, Мария Каллас пришла в ярость. Ультиматум «или я, или она» не сработал. Аристотель, пережив очередной скандал, своего решения не изменил, и Мария, несмотря на уговоры друзей ехать вместе со всеми и не спускать глаз с любовника, осталась дома.
Невыносимая роскошь
Каллас сжигала ревность. Она закрывала глаза и вспоминала, как это было с ней: яхта, больше похожая на плавучий дворец, соленый морской ветер, брызги шампанского, бесконечные комплименты от хозяина, дорогие подарки в бутиках на каждой остановке... И все это на виду у ее мужа, Джованни Баттисты Менегини, и Тины Онассис, сходивших с ума от ревности.
Аристотель умел добиваться поставленных целей и не замечал препятствий там, где их видели другие. Эмигрант, бежавший из разгромленной турками Смирны в Грецию, а оттуда уехавший в Аргентину, сделал первые деньги на торговле табаком, купил шесть сухогрузов и со временем создал крупнейший в мире частный торговый флот. Получилось это не без помощи удачной с точки зрения бизнеса женитьбы на дочери судового магната Ставроса Ливаноса. Девиз «Получай удовольствие с выгодой для себя» сработал безукоризненно. Тина Ливанос влюбилась, родила Онассису двоих детей и терпеливо стала сносить измены мужа, компенсируя недостаток любви непомерными тратами.
Теперь, когда в его империи были верфи, авиакомпании, нефтяные заводы, игорный бизнес, отели, замки и самая дорогая в мире недвижимость, Аристотель Онассис мог позволить себе все, что продавалось. Он обожал быть в центре внимания и не без корысти пускал журналистов и фотографов в свою жизнь. Кто еще расскажет, что на его яхте гостят Уинстон Черчилль, Джон Кеннеди, Фрэнк Синатра, Грейс Келли? Кто еще смачно опишет интерьеры морского дворца для путешествий — редкий мрамор, сделанную вручную мозаику, золотые краны и табуреты, обтянутые кожей пениса кита?
И все же этого было мало. Онассис соблазнял красивых женщин и не получал удовольствия от побед. С гордостью говорил, что переспал со всеми голливудскими актрисами, а отказать ему смогла только первая красавица экрана Грета Гарбо. Женщины легко продавались за меха, бриллианты, дизайнерские платья и просто наличные, и коротышка с лицом лесоруба, ничуть не смущаясь статуса женатого мужчины и отца семейства, демонстрировал миру очередную пассию. Чем больше было женщин, тем сильнее он хотел самых лучших, самых знаменитых, самых талантливых. Только они могли стать подтверждением его истинного могущества.
В 1957 году Мария Каллас считалась лучшей оперной певицей мира. Ее голосом восхищались миллионы почитателей классической музыки, ее гастролей ждали поклонники в разных странах мира — в Метрополитен-опере в Америке, Ла Скала в Италии, «Олимпии» в Греции, Дворце изящных искусств в Мексике... Каллас была великолепным трофеем — молодая, красивая, талантливая, знаменитая. Всегда на первых страницах газет, на обложках журналов. Ради такой добычи стоило затевать охоту.
Первый раз они встретились в сентябре 1957 года на XVIII Венецианском кинофестивале, и Онассис смог оценить и восторг почитателей, и... неопытность Марии. Ей 33 года, ее муж на 27 лет старше. Он почти старик! Что эта женщина знает о мужчинах? Что она понимает в любви? Что она вообще видела в жизни? Весной 1959 года они опять встретились в городе на воде на очередном светском балу. Два выдающихся грека — посреди одного из самых красивых городов мира, в обществе избранных. Чем не повод познакомиться поближе? Каллас пригласила Онассиса на свой концерт в Лондоне. Он приехал. Ничего не понимая в классической музыке, наслаждался аплодисментами и криками «браво». Когда эта женщина будет принадлежать ему, когда вместе с ней он появится на первых полосах газет, то заберет себе и эти аплодисменты.
После выступления Онассис зашел за кулисы и сделал ответный жест — пригласил Каллас с мужем в небольшое путешествие на его яхте в семейном кругу. Абсолютно невинное, как казалось Марии, предложение обернулось настойчивым ухаживанием на глазах у вторых половин. Аристотель на протяжении всей поездки сыпал комплиментами, говорил, как очарован и покорен ее талантом, восхищался ей как женщиной, сходя на берег, тратил огромные деньги, заверяя, что для него это мелочи, и признавался, как ему приятно баловать ее. Никогда скаредный муж Каллас не делал ничего подобного. Она и сама, помня нищую юность, была скуповата. И вот свершилось — самый богатый человек в мире уделяет ей внимание. Да что там — он ухаживает за ней! А если это любовь?
Близорукая богиня
О любви Мария Каллас имела весьма смутное представление. Гораздо больше она могла бы рассказать о нелюбви. «Мои родители ненавидели меня, — признается она однажды журналистам. — Они ждали мальчика... Кроме того, я была толстой и близорукой, тогда как моя сестра была красивой и стройной, и они обожали ее...» Мать Каллас Евангелия, похоронив умершего в трехлетнем возрасте сына, чуть не сошла с ума от горя и, узнав о новой беременности, благословляла небеса. Вместе с супругом Георгиосом они ожидали мальчика. Произведя на свет вторую девочку, Евангелия была так расстроена, что не подходила к ребенку четыре дня. На пятый опомнилась и вернулась к материнским обязанностям. Однако полюбить малышку не получилось.
Во-первых, Мария родилась в эмиграции. Георгиос принял решение продать аптечный бизнес и переехать из Греции в США, не спросив мнения жены, невзирая на ее положение, и супругам жилось непросто. Во-вторых, Мария росла довольно крупным ребенком, действительно не очень красивым, и с ранних лет была зависима от еды. С утра до вечера девочка тянула в рот сладости, булки, печенье, не забывая накладывать двойные порции во время завтрака, обеда и ужина. Прыщи на лице и лишние килограммы не заставили себя ждать. К 11 годам Каллас, носившая очки с толстыми стеклами, была уверена в своем уродстве и вполне с ним смирилась. Зато можно было есть сколько влезет и не думать о талии.
Между родителями любви тоже не наблюдалось. Георгиос постоянно изменял жене и приостановил свои похождения, только когда родился сын. Смерть мальчика вернула его к прежнему образу жизни, что нередко порождало скандалы и унизительные сцены. Супруги окончательно охладели друг к другу, когда Евангелия призналась себе: мужчина, в которого она без памяти влюбилась много лет назад, совершенно не отвечает ее представлениям о счастье. Никогда он не обеспечит ей желаемый образ жизни и не подарит роскошь не думать о деньгах. Она могла бы развестись и искать нового мужчину, но нашла другой выход. С четырех лет ее некрасивая толстая дочь проявляет задатки музыкального таланта. У нее есть голос и слух, почему бы ей не заработать матери на безбедную жизнь? Так в семье Каллас появились первые репетиторы. За них крайне неохотно платил Георгиос. Каждый раз, расставаясь с деньгами, он уверял, что это бесполезная трата столь необходимых денег. Так не думали наемные учителя и представители музыкальных конкурсов. У девочки явно был талант, и Евангелия держала пальцы скрещенными. Если Мария станет курицей, несущей золотые яйца, можно потерпеть и ее обжорство, и довольно скверный характер.
Дело в том, что Каллас, признавая себя уродом, вовсе не была затюканной заучкой. Если ее дразнили, снимала очки и бросалась на обидчика. В семье на замечания в свой адрес тоже не молчала. В итоге испортила отношения и с матерью, и с сестрой. В 14 лет Каллас вместе с Евангелией возвращается в Грецию, поступает в консерваторию и... обретает вторую мать. Ее учителем пения становится испанка Эльвира де Идальго. Она учит девушку не только вокалу, но и сложной науке быть женщиной. Евангелия в бешенстве, поскольку дочь выходит из-под контроля. Гораздо позже в своих мемуарах мать Марии напишет: «Она вела себя недопустимо оскорбительно по отношению к своим родным дядям и тетям, не исключая даже Эфтимиоса, так много сделавшего для нее. Она так же плохо обращалась и с прислугой, грубила старшим и раздавала пощечины более юным, чем она. Когда я упрекала ее за подобное поведение, она с усмешкой отвечала: «Ну и что дальше?» Кроме того, она ревновала к студентам консерватории так же, как впоследствии будет относиться к другим певицам, и потому многие недолюбливали ее».
Так или иначе, но влияние испанки очень заметно. Мария перестает объедаться, начинает лучше одеваться, ухаживать за собой. Юная студентка занимается с утра и до вечера, в ней появляется стремление к совершенству. «Я была как атлет, стремившийся развить свою мускулатуру и находивший особое удовольствие в изнурительных тренировках, как бегущий ребенок, с радостью ощущавший прилив сил, как разучивавшая танец молодая девушка, получавшая удовольствие от того, что танцует. Я пропадала на занятиях с утра до вечера. Мы начинали в десять часов утра; затем следовал небольшой перерыв на обед, во время которого чаще всего приходилось ограничиваться одним бутербродом, после чего мы продолжали занятия до восьми вечера. Вернуться домой просто так, от нечего делать, было немыслимым для меня». Мария начинает верить в свой успех. Единственное, во что она не верит, — что кто-то может ее любить такой, какая она есть.
В июле 1941 года девушка выходит на сцену афинского оперного театра, заменяя заболевшую оперную диву, и выступает очень успешно. Критика пишет о ее божественном голосе, не лишенном шероховатостей, но искупающем недостатки внешности. При росте 173 сантиметра Каллас весит 95 килограммов, и ноги у нее как у слона.
Одержимость
Разругавшись окончательно с матерью и сестрой, Мария жаждет встречи с отцом. Дух противоречия рисует ей совсем иной портрет, нежели тот, что создан матерью. Георгиос вовсе не слабый и безвольный человек, лишенный амбиций, не умеющий зарабатывать и потакающий своим прихотям. Просто никто в здравом уме не в состоянии ужиться с такой женщиной, как Евангелия. Каллас хочет встретиться с отцом во что бы то ни стало и покупает билет на пароход в Америку.
Встреча с родителем ее обескуражила. Тот был добрым малым, вполне довольным своей жизнью, и действительно не хватал звезд с неба. В отличие от Евангелии, он не стал певице опорой, и та растерялась. Да, залитый огнями Нью-Йорк и Пятая авеню с дорогими бутиками прекрасны, но ей надо искать здесь работу. Отказ следовал за отказом, отец только сочувствовал. Да и что он мог сделать в сфере, в которой не смыслил ровным счетом ничего? Вернувшись в Европу, Мария Каллас встретит того, кто заменит ей отца и мать, станет настоящей опорой и поможет справляться с ее вечными сомнениями.
Джованни Баттиста Менегини, уроженец Италии, к своим 50 годам уже многое повидал и многого добился. Весьма успешно он вел доставшийся от отца бизнес по производству кирпичей и позволял себе увлекаться искусством. Ему нравилось чувствовать себя частью волшебного мира театра, и в кругу его знакомых было немало актеров, режиссеров, актрис и балерин. Ни разу за всю свою жизнь Менегини не собрался жениться. Виной тому была его деспотичная мать, сурово следившая, чтобы сын не увлекся какой-нибудь профурсеткой. На момент встречи с Каллас он был не в лучшем расположении духа — любимая женщина предпочла ему другого.
Сложно сказать, что привлекло Марию в низкорослом немолодом мужчине с выдающимся округлым брюшком. Возможно, спокойствие сытого человека, обходительность и вкрадчивый голос. Он красиво ухаживал, приглашал на автомобильные прогулки и, почувствовав, что ей нужна поддержка, так же красиво расписывал ее будущее. Все будет — сцена, успех, лавры, лучшие оперные партии и дорогие контракты. Надо только работать и уметь ждать. Он говорил ей то же, что и ее мать, только иначе. И потому стал ей нужен. Что привлекло его в высоченной толстой девице в очках, чьего голоса он ни разу не слышал, тоже непостижимо. Возможно, желание отомстить той, которая не выбрала его. Много лет спустя он в своих мемуарах так опишет их первую встречу: «Пока она сидела в своем углу, ее излишняя полнота не была заметна, но стоило ей привстать, как мне захотелось отвести глаза в сторону. Она была похожа на неуклюжую бесформенную тушу. Лодыжки ее ног были той же толщины, что и икры. Она с трудом передвигалась. Я не знал, что сказать, а насмешливые улыбки и презрительные взгляды некоторых приглашенных гостей говорили сами за себя. Это не ускользнуло и от ее внимания; она стояла молча в стороне, не поднимая глаз».
Когда на генеральной репетиции спектакля Мария, сняв очки и не видя дальше собственного носа, оступилась на лестнице, спускаясь со сцены, и сильно расшиблась, Менегини был с ней всю ночь — лечил, утешал, держал за руку. Большего никто для нее никогда не делал, и... она согласилась выйти замуж. «Это был только незначительный эпизод, но достаточно показательный для характера моего мужа, — скажет она позже. — Я готова не раздумывая, с радостью отдать за него жизнь. С того самого момента я поняла, что никогда не найду более великодушного человека. Если бы Баттиста захотел, я оставила бы свою карьеру без всякого сожаления, ибо любовь в жизни женщины важнее, чем все триумфы на сцене».
В 1949 году они поженились вопреки протестам матери итальянца и недоумению его друзей, без стеснения называвших певицу «настоящей коровой». К этому времени Баттиста понял: в его руках драгоценный бриллиант и на Марии Каллас он заработает гораздо больше, чем на своем кирпичном заводе. Предприниматель становится ее импресарио и с той же одержимостью, с которой она репетировала, начинает искать выгодные контракты.
«Чтобы получить Каллас, надо платить!» — вот его кредо. Мария была счастлива. Ее друг Мишель Глотц писал о том времени так: «Она относилась к Менегини с большим уважением; в нем она нашла отца, поскольку ее настоящий родитель проживал в Америке, а она нуждалась в отцовской любви. Менегини занял в сердце Марии место отсутствовавшего отца, но это чувство не имело ничего общего со страстной любовью к мужчине». Страсть нагрянет к Марии гораздо позже.
Любовь аристократа
Довольно скоро отношения супругов стали чисто деловыми. Встречаясь на территории дома, они обсуждали финансовые и юридические вопросы и ложились спать в разные кровати. Каллас, одержимая идеей совершенства исполнительского мастерства, никогда не сбрасывала со счетов деньги. Муж взял на себя все сложности переговоров и улаживания конфликтов, а их Мария создавала немало — и с коллегами, и с руководителями театров. Однажды на одном из обедов, где также присутствовала ее соперница Рената Тебальди, она не выдержала, вступила с ней в перепалку, и в итоге дамы чуть не вцепились друг другу в волосы...
Конечно, пресса писала не только о ее вокальных успехах, но и о постоянных скандалах. Масла в огонь подливала сама Каллас, давая комментарии. Немногие понимали, что за воинствующим поведением скрывается глубоко уязвленная натура, неуверенный в себе и очень ранимый человек. Менегини знал это и умел утешить, успокоить, переключить внимание, поддерживая весьма успешный союз.
В том, что касалось вопросов совместного бизнеса, они были весьма откровенны друг с другом. Один счет в банке, им двоим известные тайны. Каким-то чудом толстушка Каллас за два года сбросила 30 килограммов и превратилась в точеную статуэтку, греческую амфору. Наконец-то ее стало не только приятно слушать, но и созерцать. Как свершилось чудо, супруги не раскрывали, упрямо игнорируя как прямые вопросы, так и намеки. Журналисты гадали: в чем же секрет? Певица голодала, пила специальные травяные отвары, принимала волшебные пилюли? Не скажется ли такое резкое похудение на силе ее голоса? С голосом ничего катастрофического не случилось, а вот контрактов и влиятельных связей прибавилось. Одним из значимых режиссеров для Каллас стал Лукино Висконти.
Каждый раз, приходя на ее выступления, мэтр был в восторге. Какая фигура, точеные жесты, безупречная согласованность музыки и движений тела! А голос! Он завораживает, вызывает изумление, восхищение, восторг! «Она была дивным феноменом, чуть ли не отклонением от нормы — этот тип исполнителей исчез навсегда», — скажет он позже. Певица и режиссер стали работать над «Весталкой» взахлеб, упиваясь идеей превратить Каллас в подобие великих трагических французских актрис. На полотнах Антонио Кановы, Жана Огюста Доминика Энгра и Жака Луи Давида они находили нужные позы и жесты, скульптурно выстраивали тело и наслаждались результатом.
Висконти, как тонкий художник и истинный аристократ, умело препарировал красоту, раскладывая ее на составляющие. Каллас следовала за ним. Все было прекрасно, пока... Мария не влюбилась. «Это было глупо; она придумала все сама. У нее проявлялись слишком собственнические чувства ко мне. Она часто устраивала мне бурные сцены ревности. Однако я прощал это, потому что она исполняла все, что я хотел от нее, с самой тщательной точностью, не добавляя никогда ничего от себя. Порой во время репетиции я говорил ей:
— Ну же, Мария, сделайте что-нибудь по-своему! Как нравится вам.
Но она отвечала мне:
— Что я должна сделать? Как мне держать руку?
В конце концов дело дошло до того, что она захотела, чтобы я направлял каждый ее шаг».
Прекрасно зная о предпочтениях маэстро (он сам ей сказал), Каллас не в состоянии была в это поверить и упорно добивалась его любви. То внезапно появлялась в холле гостиницы, где он остановился. То требовала, ссылаясь на предательскую близорукость, чтобы в последнем акте «Сомнамбулы» режиссер провожал ее до кулис. То в антракте срывалась и бежала в сценическом платье в ресторан «Биффи» недалеко от Ла Скала, чтобы Висконти не уехал, не попрощавшись с ней. В конце концов он устал от навязчивого преследования и перестал сдерживать и гнев, и насмешки. «Могло быть и хуже. Представляете, если бы она вошла в «Биффи» в ночной рубашке, которую носит Виолетта в последнем акте!»
В итоге в любовную истерику были втянуты и партнер Каллас тенор Франко Корелли, которому якобы маэстро уделял слишком много внимания, и баритон Энцо Сорделло — по той же самой причине, и дирижер Леонард Бернстайн — из-за слишком теплых дружеских отношений с режиссером. Однажды Висконти и Бернстайн зашли к ней в номер миланского «Гранд-отеля». Лукино рассказывал: «Когда пришло время уходить, мы сказали: «Чао, Мария, доброго тебе здоровья!» и направились к двери. «Останься здесь! — бросила она, обращаясь ко мне. — Я не хочу, чтобы ты ушел вместе с Ленни!» Оба не обратили на ее слова внимания и вышли, а Каллас спрыгнула с кровати и бросилась за ними... В другой раз, узнав, что мужчины отправились в ресторан ужинать вдвоем, Мария явилась туда и устроила нелепый скандал, обвиняя, подозревая, упрекая, разоблачая... Дома Менегини был свидетелем ее непереносимых страданий. Тридцатидвухлетнюю женщину пожирали тревога, ревность, страх отверженности, боль ненужности. Наконец она потихоньку остыла и оставила маэстро в покое.
Работа с Висконти вывела ее талант на новый уровень, подтолкнув певицу к самой вершине славы и... Аристотелю Онассису.
Искушение
Несмотря на успех и внешнее преображение, внутри Марии Каллас жила толстая некрасивая испуганная девочка, никем не любимая, всеми отвергнутая, вынужденная защищаться от насмешек и нападок. Казалось бы, фантастический успех и мировая известность должны были успокоить ее комплексы, научить любить себя, но она упрямо делала выбор не в свою пользу. В январе 1956 года после выступления в Милане зрители снова и снова вызывали ее на сцену, забрасывая цветами. Среди моря роз и красных гвоздик оказался пучок редиски. Близорукая Каллас подняла его и услышала из зала издевательский смех. Продолжая игру, она прижала редиску к груди и с достоинством удалилась. Зато за кулисами были слезы, крики, истерика... Уговорить ее думать о цветах и овациях было невозможно. Она упорно сосредотачивалась на плохом. «За что? За что?» Со временем у нее появились тревожность, страх сближения с людьми — все они способны предать ее! Или все они хотят лишь использовать ее! И это сказалось на состоянии ее здоровья и голосе.
До встречи с Онассисом она была одержима работой, манией совершенства. Ни разу в жизни Каллас не похвалила себя, зато каждая критическая заметка опускала ее на дно самоуничижения. Одна прогулка на яхте «Кристина О» перевернула ее представление о прекрасном. Жизнь может быть легкой. Она достойна роскоши и любви. Пришло время жить как все, радуясь каждому дню. Теперь она может быть женщиной, которую балуют и носят на руках. По крайней мере, Каллас так решила, поддавшись напору самого богатого соотечественника. А как было не поддаться? Опытный ловелас разыграл отличный спектакль. Декорации превосходны, да и статисты хорошо исполнили свои роли. Онассис был так искренен, так много ей рассказывал о себе — скитания в эмиграции, финансовые потери, честолюбивые мечты — и вот все сбылось! Каллас потеряла голову. Бог мой, они так похожи! Мария тоже сделала себя сама.
Дети Эллады говорили на одном языке и прекрасно понимали друг друга. Ни разу Каллас не заподозрила, что рядом с ней — всего лишь хищник, бесчувственная рептилия, умело расставляющая сети, преследующая корыстные цели. Единственное, что по-настоящему интересовало Аристотеля Онассиса, — деньги и удовлетворение собственного тщеславия. Именно таких людей она боялась — и так легко попалась, забыв об опасности. Сходя на берег и прощаясь, лучшее сопрано мира уже приняла решение: ей предстоит развод и новая жизнь с любимым мужчиной. Поистине Онассис оказался прав. Мария была совершенно не искушена ни в мужчинах, ни в любви.
Формальности омрачали вспыхнувшую страсть. Марии пришлось объясняться с мужем, потом с прессой. Журналисты не верили ни единому ее слову. «Муж столкнулся с ситуацией постоянного расширения сферы деятельности. Он старался изо всех сил. Без всякого сомнения, он действовал добросовестно, но ему было трудно защищать в полной мере мои интересы как артистки, — утверждала она в интервью. — Ему следовало бы поручить отстаивать мои интересы какому-либо импресарио или же сказать мне: «Решай сама свои проблемы». Вот одна из причин, почему мы расстались. Так не могло дальше продолжаться. Между тем мне было очень нелегко принять такое решение. Я смотрю на расторжение брака как на признание самой большой жизненной неудачи. Мой инстинкт подсказывает мне, что брак является контрактом без срока давности. Кроме того, воспоминание о семейном разладе между моими родителями укрепило мое стремление к стабильности. Я отказалась от моего брака только после того, как ситуация стала нетерпимой». Менегини, казалось, впал в анабиоз. Никаких комментариев. Его жизнь рушилась как карточный домик.
Тина Онассис подала на развод первой, более того, сделала это в Америке, где процесс должен быть открытым. Это значило, что Каллас будут приглашать в качестве основного свидетеля. Аристотель сумел договориться. Обманутая жена получила отступные, и развели их тихо. Казалось бы, путь к счастью открыт. По законам жанра судовой магнат должен сделать певице предложение, а самая богатая свадьба мира — найти свое отражение на первых полосах газет и журналов. Не тут-то было.
Неукротимый шторм
Первые пару месяцев в отношениях выдающихся греков все действительно было неплохо. Мария успокоилась. С трудом исполняя взятые на себя обязательства по контрактам, после выступлений она летела к любимому, где бы тот ни находился. Аристотель редко бывал дома, ссылаясь на дела. Встречаясь, они проводили время на яхте или выходили в свет, посещали роскошные вечеринки. Фото Каллас теперь публиковали не со сцены, а из ресторанов и кабаков. Но хуже всего было другое. Она ждала предложения, а Онассис его не делал. Более того, стиль общения пылкого любовника сильно изменился. Он мог позволить себе грубость, а если Мария в компании заговаривала об оформлении отношений, немедленно высказывался, что она ему всего лишь «лучшая подруга».
Неискушенная Каллас понятия не имела об эмоциональных качелях, на которых Онассис ее умело раскачивал, то приближая к себе, то отдаляя, унижая, обманывая. Она привязывалась все больше и больше, путая зависимость с любовью. Апофеозом его манипуляций стала совместная поездка по Франции. Они путешествовали по старинным замкам и искали свой дом. Этот? Может быть, тот? Как только найдут семейное гнездышко, сразу объявят о помолвке. Ничего не случилось. Замок не был куплен, обещания остались невыполненными. У Онассиса всегда находились поводы отложить бракосочетание. Когда сказки про дела и проблемы заканчивались, оставался один железобетонный довод: его дети ее не любят. Это была истинная правда. Оба избалованных отпрыска ненавидели Марию от всей души и потешались, когда их отец говорил своим гостям: мол, все слухи о предстоящей свадьбе — просто чья-то нелепая шутка. Греческий миллиардер давно получил свое. Он — владелец Марии Каллас. Она — его дорогостоящее новое приобретение. Все желающие могут полюбоваться.
Ожидание счастья затягивалось. Напряжение было слишком велико. Каллас работала все меньше и меньше, с ужасом осознавая, что голос перестает ее слушаться. Началась череда неудач. Однажды на концерте она не взяла верхнюю ноту, и зал ошеломленно замер: неужели?! С одного из спектаклей ей пришлось уйти — петь она не могла, голос попросту пропал. Журналисты точили перья и зло писали: «Похоже, шумные ночные вечеринки и великосветские балы сделали свое дело. Наша Каллас больше не поет. Она просто веселится». Внутренняя тревога сводила ее с ума. Опереться было не на кого. Муж, стабильный и верный, исчез с горизонта. Близких подруг у нее не было. С матерью отношений она не поддерживала.
Чем больше Каллас теряла почву под ногами, тем сильнее унижал ее Онассис. Однажды в присутствии Дзеффирелли он выкрикнул ей в лицо: «Да кто ты такая? У тебя в горле только свисток, да и тот уже не свистит!» Он постоянно проявлял недовольство. Зачем носить очки? Неужели непонятно, что те уродуют ее лицо? И она покупала линзы и мучилась от головной боли. Как можно до сих пор ходить с длинными волосами? Неужели не очевидно — они портят ее внешность. И она бежала делать короткую стрижку. Какого черта она так плохо одевается? И Каллас кардинально меняла гардероб. И все же угодить Онассису было невозможно. С каждым днем Мария теряла себя. Начались ссоры, сначала приватные, потом публичные. Поводов была масса. Основной — постоянные измены Аристотеля.
Какое-то время Каллас жила в близорукой иллюзии о верности любимого мужчины, но он упорно разбивал ее розовые очки, не скрывая измен. Женщины продолжали меняться, она отличалась от них только тем, что имела имя. Дорогостоящий лейбл, которым можно было гордиться как достижением. Когда на горизонте появилась Джеки Кеннеди, Каллас забила тревогу. Ее не успокаивали ни рассказы Онассиса о необходимости утешить вдову президента, пригласив ее на яхту, ведь та потеряла ребенка — Патрик прожил всего два дня, ни сказки о том, что он не собирается докучать замужней женщине на борту «Кристины О». Соблазнить жену президента Америки — амбициозная задача для охотника уровня Аристотеля Онассиса. У Каллас начались панические атаки. Единственное, что могло вернуть ее любовника, — успех на сцене. Это было сложно. Здоровье дивы оказалось подорвано. Ее успех был переменным. Она стала бояться выходить на сцену. Страх оказаться хуже себя самой преследовал ее днем и ночью.
Вторая смерть Кеннеди
Вечером 20 октября 1968 года, когда газеты сообщили новость о свадьбе вдовы президента Кеннеди и миллиардера Аристотеля Онассиса, Каллас веселилась на всю катушку. Публично в ресторане «У Максима» она вместе с Шарлем Азнавуром и Жан-Пьером Касселем пила вино и хохотала, чтобы все видели — ей абсолютно все равно! На деле новость оказалась полной неожиданностью. Аристотель ей ни о чем не сообщил. Пережив удар в спину, отстрадав и отплакав, певица призналась сама себе: отказаться от любви к Онассису нет никаких сил. Да, это она в телефонном разговоре с актером Жаком Буржуа говорила: «Он полный идиот! Он не заслуживает меня!» И все же ей хотелось вернуть любимого во что бы то ни стало.
В свежих газетах журналисты называли «свадьбу века» «второй смертью Кеннеди», упрекая Джеки в недальновидности и корысти, недоумевая, как может столь изящная женщина связаться с пожилым потасканным «бандитом». Однако этот брак был и смертью Каллас как женщины. Онассис обманул ее любовь и предпочел жениться на другой. Конечно, ведь Мария не заслуживает в этой жизни ничего хорошего. Ее награда — увядший пучок редиски, который только такая близорукая особа, как она, может перепутать с розами.
Спустя несколько недель после свадьбы, ближе к ночи, в хлам пьяный Онассис появился под окнами Каллас на авеню Жорж Мандель. Он звал ее, просил выйти или пустить его в дом. Угрожал, что разнесет подъезд своим «роллс-ройсом». И Мария открыла двери. То ли пожалела, то ли испугалась публичного скандала. Греческий судовладелец поставил еще одну галочку в списке своих достижений и заскучал. Вдова президента Америки теперь тоже его собственность. Что дальше? Теперь надо стравить двух великих женщин, чтобы они боролись за него. Все получилось. Он признается Каллас в любви, ведет ее в ресторан «У Максима» и дает возможность фотографам сделать снимки для газет. Разъяренная Джеки прилетает из Америки и закатывает законному супругу скандал. Спектакль удался. Занавес.
Жизнь Аристотеля Онассиса разрушится через пять лет, когда в авиакатастрофе погибнет его сын Александр. Он враз постареет, растеряет весь свой азарт и зациклится на идее найти заказчиков преступления. К этому времени его дочь Кристина уже плотно сидела на наркотиках. Судовладелец и магнат начнет страдать дыхательной недостаточностью и проживет еще два тревожных мучительных года. Умирать он будет в Американском госпитале в Париже в одиночестве. Проститься придет только верная Каллас.
Последние годы величайшее сопрано мира проведет в затворничестве, потерявшись во времени, день за днем переживая свое прошлое, свой триумф и любовь. Она понятия не имела, как ждали ее поклонники и как хотели вновь услышать ее волшебный голос. 16 сентября 1977 года Мария Каллас проснулась в своей парижской квартире и, сделав несколько шагов, упала на пол от боли, пронзившей левое плечо. Сердечный приступ лишил ее возможности узнать, как будут драться за ее наследство мать и бывший муж. Какие гадости напишут после кончины ее враги. И сколько любви и восторга у всех поклонников классической музыки будет вызывать ее записанный на пленку голос.
