«...Я часто благословляю судьбу, что встретил ее: я стал лучше, кажется, по крайней мере с тех пор, как знаю ее, я не уличал себя ни в одном промахе против совести, даже ни в одном нечистом чувстве: мне все чудится, что ее кроткий карий взгляд везде следит за мной, я чувствую над своей совестью и волей постоянный невидимый контроль».
На дуэли
И все же в свете однажды чуть не вышел скандал. Стали говорить, мол, Иван Александрович не на шутку увлечен Екатериной Майковой, женой Владимира Николаевича. Девушка вошла в большую семью совсем юной и завоевала расположение всех ее членов. Не красавица, худенькая и бледная, она обращала на себя внимание нежной грацией, приятным обращением и выдающимся умом.
В три года Екатерина потеряла мать и была отдана отцом на воспитание к дальним родственникам, образование получила хорошее — окончила частную гимназию. Она прекрасно пела и музицировала, умела вести разговор, разбиралась в литературе и искусстве. Муж оберегал ее от всех забот, вместе они занимались просветительской деятельностью и выпускали детский журнал «Подснежник».
Гончаров узнал ее еще до своего путешествия, был почетным гостем на ее свадьбе с Владимиром и год за годом пристально наблюдал за ее судьбой. В конце концов в ее лице он обрел вдумчивого собеседника, способного избавить его от привычной хандры, и прекрасного редактора, с которым можно было посоветоваться по делу. Он, как всегда медленно и обстоятельно, продумывал свой третий роман — «Обрыв».
«Мое влечение к Вам не есть влечение к хорошенькой женщине — Вы это знаете... Вы помните, как охотно я спешил к Вам и предпочитал Вашу комнату в Вашей семье аристократическим будуарам и Вашу беседу беседе с раздушенными барынями — отчего же? Ведь у меня «любовных» видов на Вас не было и никакой такой благодати от Вас я не ждал? Следовательно, в женском Вашем уме и честном характере находил больше красоты, нежели на красивых лицах и плечах «раздушенных барышень».
Навещая Екатерину в болезни и недомогании, Гончаров всегда удивлялся разложенным вокруг кровати книгам и журналам, ее готовности поддержать любой разговор на тему искусства и неизменной тяге к прекрасному. Однажды писатель признался другу Ивану Льховскому: «Будь мне 30 лет и не имей она мерзкой привычки любить Старика [мужа], я бы пал перед ней на колени и сказал: «Ольга Ильинская, это ты!»
Екатерина и Владимир воспитывали троих детей и казались благополучной счастливой семьей. Скандал с «ухаживаниями» Гончарова — а он их всячески отрицал — не успел разгореться в свете. Случилась другая неприятная история. В 1863 году был опубликован роман Чернышевского «Что делать?», изменивший представление Екатерины о семье и роли женщины в жизни. Возвращаясь с лечения, она знакомится на пароходе со студентом Федором Любимовым — грубоватым, некрасивым, неотесанным, но пропитанным «какой-то дикой, черноземной силой» — и приглашает его быть учителем у своих детей. Вскоре начинается их роман, и Майкова, загоревшись революционными идеями, бежит с ним из дома, оставив мужа и троих детей.
Гончаров потрясен. Он пишет ей письма, уговаривает вспомнить о детях, вернуться ради их блага. «Вы обладаете огромными качествами и, естественно, думал я, прежде всего, употребите их на произведенное Вами на свет поколение». Но Екатерина уже ждет ребенка от Любимова, мечтает присоединиться к коммуне и жить собственным трудом. «Вы идеалистка — Вы должны знать это, и, конечно, знаете, что Вы никогда и ничем не удовлетворитесь, ни на чем не остановитесь, а также ни на ком...» Она не слушает...
От малыша Екатерина избавится — отдаст в чужую семью — и рьяно включится в деятельность сочинской коммуны, пропагандируя новые женские идеалы. Они полностью поблекнут через несколько лет. Федор Любимов не окончит университет и начнет пить, провоцируя ссоры. Любовники расстанутся. Она еще раз выйдет замуж, а получив наследство отца, откроет общественную библиотеку в Сочи и проживет долгую спокойную и незаметную жизнь. Ее первый муж, Владимир Николаевич, так и не сможет простить измену, будет тихо спиваться и умрет в возрасте пятидесяти девяти лет.
Для Гончарова все случившееся станет личной драмой, он в очередной раз убедится: любовь — болезнь, чудовищная и разрушительная. «После страстей остается дым, смрад, а счастья нет! Воспоминания — один стыд и рванье волос...» История Майковых повлияет на замысел «Обрыва», Екатерина станет прототипом Веры. Писатель много раз будет менять сюжетную линию и не раз признается друзьям, что этот роман его измучил. Бросить его он собирался еще в 1859-м, когда на одном из литературных вечеров обнаружил сходство собственного замысла с прочитанным Тургеневым «Дворянским гнездом». Когда все гости разойдутся, он выскажет Ивану Сергеевичу претензию: мол, «его новое произведение выглядит как «слепок» с чужого романа». Будет ссора и настоящий литературный скандал.
«Белинский сказал однажды при нем про меня: «Другому его романа стало на десять повестей, а он все в одну рамку уместил!» И Тургенев буквально исполнил это, наделав из «Обрыва» «Дворянское гнездо», «Отцы и дети», «Накануне» — возвращаясь не только к содержанию, к повторению характеров, но даже к плану его!» — так запишет Гончаров в своем дневнике.
Иван Тургенев чувствительно среагирует на обвинение в плагиате, литераторы организуют третейский суд. Критикам и цензорам придется тщательно разбираться в ситуации, поскольку «Дворянское гнездо» было опубликовано, а у «Обрыва» имелись исключительно наброски. Тургенев не станет отрицать, что в 1855-м Гончаров поделился с ним замыслом своего нового романа и тщательно описал героев.
