— Татьяна Эдуардовна, вы теперь одна. Вы жалеете о ком-нибудь из своих мужчин?
— Ни о ком не жалею. Моя мама всегда мечтала в старости иметь мужчину, с которым можно погулять по парку. Я — нет. Я сейчас абсолютно довольна своим одиночеством. Я не стала ни для кого музой. Может быть, не тех мужчин выбирала, для кого могла бы быть музой.
И вообще, в нашей среде нет ни настоящей любви, ни дружбы — это все театр. Может быть, у кого-то есть. Но я по молодости отдавалась этим отношениям, и всегда получала только пинки, и поняла, что тут даже не надо пытаться искать душевности. В нашем мире витает конкуренция — или я просто неправильно понимаю дружбу. У меня есть дочь, и я дружу с дочерью. Я могу предстать в негативе перед Анечкой, она меня не осудит, не будет укорять, только поможет мне, поддержит. Я к ней отношусь так же.
— Значит, вы — счастливая мама?
— Я счастливая мама. Я люблю свою Анечку. Конечно, в подростковый период у нас были недопонимания, тем более что я актриса. Но я умею извиняться и часто извиняюсь перед ней. Я совсем не авторитарная. Мне помогали ее растить — соседи, друзья. Анечка очень высокая была, ее дразнили часто. Как-то учительница звонит мне: «А что с Аней?» Говорю: «Как? На уроках, я ее проводила». Оказывается, она пыталась избежать этого буллинга, убегая с уроков. И тогда я перевела ее в коммерческую школу и купила ей аттестат. Потом она поступила на дизайн на платное отделение. Если ты хорошо учишься, через год тебя переводят на бюджет. Аня пропустила три дня занятий и принесла справку о болезни.
Руководство придралось к этому, и они приняли решение оставить ее на платном. Она возмутилась такой несправедливостью и ушла из института. Жалко, конечно, но разве это главное? Анечка очень чуткая, скорее она за меня больше переживает, чем я за нее, и очень благодарная, всегда говорит: «Мамочка, спасибо тебе за все». Меня больше волнует, что Анечка детей не хочет и ее молодой человек тоже, а я хочу внуков. Они любят собак. Вот сейчас поеду на дачу, они меня там ждут. Есть у меня, конечно, чувство вины перед ней, что семьи нет. А она говорит мне: «Мамочка, не переживай, я сильно не пострадала от отсутствия отца, от того, что неполная семья была».
— Ваша семья в детстве была полной, но не слишком счастливой. У вас же непростые отношения с вашей мамой?
— Я считаю, что недополучила в детстве любви, внимания, ласки. Хотя хорошо училась, особых хлопот не доставляла. Меня не за что было лупить, но мама находила за что... Она сама страдала, потому что была ребенком жертв репрессий, ее отца репрессировали. У нее тоже было тяжелое детство.
С другой стороны, когда ей было уделять мне внимание, если она много работала и еще ей надо было свою личную жизнь устраивать? Время такое было, в нее все пальцем тыкали, что родила незаконнорожденную. Потом появился Эдик, который женился на ней, но все время попрекал: «Я взял тебя с твоим крокодилом». Это про меня. Он меня удочерил. У них появился общий ребенок, моя сестра. Конечно, она пользовалась большим вниманием и любовью, чем я... Я не знала, что он не родной отец, пока однажды случайно не нашла документы о его отказе от удочерения. Он написал это во время ссоры с мамой, они уже часто ругались.
