Великого мхатовского актера Василия Качалова до сих пор помнят, несмотря на то что он умер 75 лет назад и почти не снимался в кино. О беспрецедентном примере славы, почитания, преклонения перед его талантом и личностью до сих пор ходят легенды. А уж о самом Качалове есть что рассказать и подивиться его судьбе, наполненной потрясающими поворотами.
Москва, 1903 год. Снежный тихий вечер... С улицы слышно, как иногда проедет конка или раздастся смех проходящих гимназисток. Василий Иванович Качалов в своем кабинете готовится к выходу в театр. Это ритуал. Спектакли в те годы начинались гораздо позже, не раньше 20.30. Поэтому актер выходил из дома только в половине седьмого. В день спектакля он почти ничего не ел. Только выпивал крепкий, именно холодный, чай. Супруга молча накрывала стол. Душистые папиросы укладывались в подаренный роскошный портсигар. Все молчали, так как знали, что перед спектаклем Василий Иванович не любит отвлекаться. Он уже погружался в предстоящую роль...
Качалов был франтом, одевался роскошно и со вкусом. Красивая шуба, элегантная шапка, трость... Его узнавали издалека. Когда он шел в театр, церемонно раскланиваясь со знакомыми, отовсюду слышалось: «Качалов идет! Качалов!» И даже лошади... Впрочем, это анекдот, который актер сам любил рассказывать гостям... Идет артист по дорожке, а навстречу ему лошадь, запряженная в сани. Качалов, как человек вежливый, отошел в сторону. Лошадь встала как вкопанная, несмотря на то что возница ее погонял. «Никак узнала, — подумал Качалов. — Надо же, животное, а понимает...» Из медитативного состояния актера вывел окрик возницы: «Чего встала? На какое г...о засмотрелась?»
Да, Качалов мог посмеяться над собой. Но еще чаще он мог сомневаться в себе, в своем таланте, в том, что хорошо сыграет очередную премьеру. Его состояние перед первыми премьерными спектаклями просто невозможно передать! Он мучился, удивлял знакомых, пытающихся развеять его меланхолию, вопросами наподобие «Сомневаюсь, актер ли я?» Волновался, как в первый раз... Не переносил «легкого», непринужденного отношения актеров к предстоящей премьере. Не разделял их уверенности в себе («Публика — дура!»). Не рассчитывал «вывезти» все на своем имени... Был требователен к себе и другим. Но это в работе. В обычной жизни Качалов был настолько легким и комфортным для людей, что не было в театре человека, который бы не любил его.
Щедрость, а точнее нерасчетливость, Качалова была известна всем. Перехватить денег — это к нему. И в беде коллег он не бросал: нескольких актеров, находившихся в стесненных обстоятельствах, поддерживал долгое время. Дом его в те дни, когда не было спектаклей, всегда полон гостей. «Мы снова пропили и проугощали очень много денег», — волновалась супруга, актриса Нина Литовцева. А ведь зарплата у актера была солидная — тысяча рублей в месяц. При этом, по словам жены, на хозяйство и учебу сына уходило рублей триста, а остальные деньги «девались непонятно куда», скорее всего, уходили на «нужды гостеприимства», как говаривал актер. К тому же Василий Иванович был эстетом... Заказать фиалки из Ниццы, только потому что захотелось вдруг услышать этот аромат, — это повседневный для него поступок. Жена называла его Стивой Облонским. И, вероятно, он был на него похож, но не только в плане денег. Он нравился женщинам. Правда, слово «нравился» не выражает полноты этого явления.
