— Вы сами взяли себя в руки или случилось чудо?
— Я же не понимала, что это такой провокационный метод! Как режиссера совсем не понимала Константина Юрьевича, что он от меня хочет... Дошло уже до белых губ, я физически не могла ни одного слова произнести.
Меня тогда Роза Хайруллина поддержала, серьезно со мной поговорила. И я поняла, что надо собраться, прекратить бояться режиссера, разозлиться и сделать свой вариант. Пойти ва-банк: уволят — значит, не судьба!
Я всю ночь не спала, утром пришла на репетицию и — сделала! Получилась классная сцена. До сих пор ее люблю.
— Хотя вы с Богомоловым знакомы уже десять лет, все еще на «вы»? Он не предлагает называть его Костей и перейти на «ты»?
— Нет, таких предложений никогда не звучало. Я с ним на «вы» и «Константин Юрьевич», даже спустя многие годы знакомства. Для меня очень важна дистанция с режиссером.
— А внутреннего тремора у вас не было от того, что выходите на легендарную сцену?
— Конечно был. В голосе волнение никак не проявлялось, он у меня всегда ровный, но я видела, что ужасным образом трясется платье. Это мешало, сковывало.
— Есть ответ, почему так происходило?
— От завышенной ответственности, наверное. И, кстати, это звоночек насчет слишком серьезного отношения к себе, а не только к происходящему на сцене. «Где же тут, Саш, самоирония? — хочется спросить. — Выдохни уже, успокойся, все-таки ты не Ермолова, — говорила я себе. — Актерские задачи здесь небольшие, а волнуешься так, будто выходишь с сумасшедшим монологом, в котором должна, как Терминатор, распасться на молекулы и собраться на глазах у восторженных зрителей».
Конечно, волноваться — это нормально. Всем известна фраза о том, что не волнуется только мертвый артист. Переживай, нервничай, но только не до потери пульса.
— Как в детстве? Мне понравилась история, которую вы рассказали в программе «Когда все дома».
— Да! Вопрос Тимура мне очень понравился: «Сами себя отобрали бы в детстве в театральную студию? Если бы сидели в приемной комиссии, поняли бы — сложится у этой девочки актерская судьба? И если да, то по какому качеству?»
Я вспомнила свою детскую фотографию, где стою в шеренге нарядных детей на утреннике и горько плачу. Мама говорит, что тогда я забыла стихотворение, хотя хорошо его знала, долго и старательно учила. Мы жили в коммунальной квартире, я ходила по соседям и всем его рассказывала. А на празднике вышла к зрителям и забыла. Папа подсказывал, но я так ничего и не вспомнила, разревелась.
И сейчас, с позиции профессиональной актрисы, думаю, что такую девочку заметила бы обязательно. Потому что она волновалась, поэтому и забыла строки. Раз волновалась, значит, осознавала важность выступления. И главное сбившись, не засмеялась — да подумаешь! — а расстроилась.
— А вот комиссия театрального института вас не сразу разглядела. И два года вы проучились на режиссерском факультете. Решили сменить профиль?
— Нет, я ходила на прослушивание в Школу-студию МХАТ, ГИТИС и в Щепкинское. Доходила до третьего тура и даже до конкурса, но не дальше. А в институт культуры меня сразу взяли. Я не хотела идти, но мама сказала, что не стоит терять год — иди и учись.
