И случилось чудо — появился Паша. Я шутила: «Первой моей молитвой на экране была «Святая Катерина, пошли мне дворянина» в фильме «Д’Артаньян и три мушкетера». Вот Бог его и послал: познакомились мы во дворе.
тот путь начался еще в детстве. Благодаря бабулечке. Родных бабушек я не застала, они умерли молодыми. Растить нас с братом маме помогала замечательная женщина Екатерина Алексеевна Соколова, жившая в соседнем подъезде. Андрей был на семь лет старше и рано стал самостоятельным, а меня Екатерина Алексеевна пестовала как родную внучку. Я ее очень любила и называла бабулечкой.
С четырех лет она стала водить меня в церковь и читать Евангелие. Мое воображение поразили рассказы о жизни Христа и чудесах, которые он творил. Летом мы обычно ездили в деревню в Новгородской области, на мамину родину, и там я пыталась, как Иисус, «ходить по водам» местной речки. Злилась, что ничего не получается. Мама вытаскивала меня из воды за шкирку и устраивала нагоняй.
В нашем питерском дворе девчонок моего возраста не было, и я дружила с мальчишками. Бегала с «саблей», сделанной из палки. Однажды играли в казаки-разбойники. Я спряталась от «врагов» за сараем, сердечко испуганно колотилось, и внезапно в голове пронеслось: «Страх — чувство ложное». Навсегда запомнила это мгновение, хотя мне было всего пять лет. Удивилась — что за мысль такая? Откуда? Тут же пришло объяснение: «Когда возникает пугающая ситуация, ты не боишься, а действуешь. Страх относится к ожиданию». Так я впервые получила откровение — на доступном для ребенка уровне. Видимо, благодаря тому, что читала бабулечка, у меня потихоньку стали открываться истинные зрение и слух. Но до настоящего духовного рождения было еще далеко.
Екатерина Алексеевна была очень доброй, но строгой. Маме моей ставила условие, когда мы собирались в деревню: «Если Ленка возьмет портки, не поеду!» Считала, что женщине не пристало ходить в брюках.
Недавно была у нее на кладбище в Питере. Почему-то возникло чувство, что бабуля недовольна. Задалась вопросом: в чем дело? Вроде все хорошо. И поняла — в «портках» пришла ее навестить. Сказала: «Знаешь, сейчас другое время и на улице холодно. Уж не взыщи».
В семье у нас не молились, не ходили в церковь. Отец был убежденным коммунистом, но с трагическим восприятием жизни. Говорил: «Гениальная была идея, но ее стали воплощать люди. И все загубили». Правда, когда папе сделалось совсем худо, у него рядом с кроватью стояла икона.
Отца звали Октябрь Иванович, он родился в Ленинграде в 1925 году, тогда было модно называть детей революционными именами. По-моему, Октябрь — это красиво. Во всяком случае гораздо лучше, чем Прогресс или Трактор. На ноябрьские праздники в советское время улицы украшали лозунгами «Слава Октябрю!», и я в детстве говорила: «Смотри, пап, тебе слава!»
Он был истинным героем. Воевал в пулеметной части и в девятнадцать лет получил орден Красной Звезды, а в двадцать его комиссовали по ранению: были прострелены обе ноги и легкие. Через несколько лет папа заболел туберкулезом и мучился им до самой смерти. Дома стоял тазик с хлоркой, куда бросали чашки, ложки, тарелки, которыми он пользовался. Мама, фельдшер по образованию и необыкновенная чистюля, постоянно все кипятила, настирывала, наглаживала. И никто не заболел, хотя страшная инфекция буквально витала в воздухе: у папы была открытая форма туберкулеза. Доктора в профилактических целях пичкали нас специальными таблетками. У меня они впоследствии вызвали нарушение обмена веществ, что стало одной из причин резкого набора веса.
