Неожиданно Елизавета сменила гнев на милость. Страстная любительница барокко, она желала видеть детище своего отца украшенным роскошными дворцами и велела Растрелли, во-первых, закончить спроектированный им же Летний дворец, что «на Царицыном лугу», довершить Аничков на Невском проспекте, начатый Михаилом Земцовым, и изрядно расширить старый — в Петергофе.
Возведение дворцов при дочери Петра стало делом огромной важности — размах и роскошь ее резиденций должны были говорить о богатстве и могуществе Российской империи. Скромные Нагорные палаты в Петергофе не отвечали новым запросам. Растрелли предстояло решить нелегкую задачу — не просто создать жемчужину елизаветинского барокко, но и сохранить стены петровского дворца, ювелирно вписав их в новое окружение.
Светлые галереи с большими окнами и открытые террасы с нарядной балюстрадой подчеркивали летний характер постройки. Каскад фонтанов был оформлен как парадная дворцовая лестница. Со стороны морского канала Большой Петергофский дворец чайкой парил над окружающим пейзажем, раскинув крылья над водной феерией.
Со временем Растрелли сделался самым модным архитектором Петербурга. Вельможи наперебой обращались к нему с просьбами о постройке дворцов и усадеб. Граф Михаил Воронцов заказал особняк на Садовой. Придворный поставщик тканей Штегельман — на набережной Мойки. Камергер Николай Чоглоков — на Большой Морской. Граф Сергей Строганов — на Невском. Но главными, конечно, оставались заказы императрицы.
Они часто спорили, придворный архитектор и его венценосная заказчица. Так случилось и со Смольным собором. Растрелли задумал одноглавый храм европейского типа, схожий с Петропавловским. Но Елизавета решительно заявила «нет» и повелела строить храм пятикупольный, по православным канонам.
— Но ведь со времен Петра так уже не строят, — возразил зодчий.
— А теперь — будут! — отрезала Елизавета.
Франческо видел — переубеждать ее бесполезно: нрав императрица имела непростой, легко выходила из себя и тогда бранилась как гренадер, раздавая пощечины фрейлинам. Но он умел ладить с «капризницей». Вот и сейчас, подумав, понял, что она, пожалуй, права. Этот собор должен быть особенным, ни на что в Петербурге не похожим. Он много ездил по стране, не раз бывал в Москве и в своем дневнике однажды записал: «Я говорю себе, когда работаю — учись у древних зодчих России. Они знали тайну великой и сложной простоты».
