Молодая женщина поднималась в гору, придерживая тяжелый живот. На исходе июль, роды должны быть в сентябре. Только бы дотянуть, домучиться, домолиться... Только бы сын! «Mere de Dieu, aide-moi», — шепчет по-французски баронесса Катрин Дантес де Геккерн, урожденная Екатерина Николаевна Гончарова.
«За что все возненавидели меня после дуэли на Черной речке? За то, что не захотела потерять Жоржа и отказаться от своего будущего? Чем Таша лучше меня? Если бы Жорж не убил Пушкина, тогда вдовой, возможно, осталась бы я». Баронесса подходит к церкви Нотр Дам де Тьеренбах, что в пяти километрах от родового гнезда Дантесов. Ее встречает старый аббат.
— Присядьте, мадам! — исповедник давно знает эту женщину, помнит имена ее дочерей: Матильда-Евгения, Берта-Жозефина и совсем еще крошка Леони. И вот — новая беременность, бедняжка так тяжело ее переносит. — Стоит ли вам приходить сюда каждый день? — участливо спрашивает он.
— Вы же знаете, падре, я поклялась Деве Марии... И вымолю этого ребенка, Жорж так мечтает о сыне, — баронесса запнулась. — Мы с мужем счастливы, безумно счастливы, — поспешно повторила она, будто пытаясь саму себя убедить в этом. — Наши девочки растут здоровыми. Но... Три дочки за пять лет брака и один мертворожденный мальчик. Я тогда грешным делом подумала: не кара ли это за гибель Александра? Но Жоржу ни слова не сказала, он не хочет ворошить прошлое и вспоминать страшную беду, омрачившую первый месяц нашего супружества. Дуэль с Пушкиным, мужем моей младшей сестры.
Аббат не знал погибшего от руки барона русского поэта, но был знаком с самим Дантесом, еще красивым (кажется, ему чуть за тридцать) господином, носившим бородку-эспаньолку. Он производил впечатление человека приятного и дельного. Если уж не в сенаторы Франции, так в мэры их Сульца выбьется наверняка!
— Родные в России забыли меня, — вздохнула баронесса. — Обе сестры, Александрин и Наталья, считают виновной в том, что случилось. Мол, знала о готовящейся дуэли и не предупредила. А как я могла? Упрямый Пушкин все равно решил бы стреляться. Жорж не хотел, но для него честь — превыше всего. Думаю, муж счастлив тем, что имеет сейчас...
