За неделю до отъезда заглянула подруга Лена, работавшая переводчицей на форумах, и строго спросила, с какой сумкой отправляюсь в заграничное турне. Я уныло показала на свой вещмешок. Нормальных чемоданов и дорожных сумок в ту пору у нас было не достать. Лена метнулась домой и привезла свой гэдээровский чемодан, а также шмотки из « Березки» (так назывались магазины, где продавались вещи за особую валюту, именуемую чеками).
В аэропорту Вашингтона меня встретил посланец Голливуда Майкл. Усадил в белый лимузин и отвез в отель «Ритц-Карлтон», где в номере люкс меня уже ждали шампанское в серебряном ведерке, бутылка мартини и корзина с фруктами.
Напитки сделали свое дело — мы закорешились с Майклом на полную катушку. А уж когда новый друг сообщил, что его дед родом из Одессы, моей радости вообще не было предела. С криком «Я тебе сейчас сувенир подарю!» рванула к чемодану, где среди купленных для подарков маек была и с надписью «Одесса-мама». Вставляю ключик в замок чемодана, пытаюсь повернуть — ничего не получается. Майкл спешит на помощь. Совместными усилиями ключик поворачиваем, откидываем крышку — и я холодею. Внутри лежат белые мужские рубашки, несколько баночек с медом и много-много плавленых сырков. В моей вмиг протрезвевшей голове проносится мысль: «Вот и начались провокации. Сейчас, Таня, тебя схватят агенты ЦРУ».
Дала себе команду успокоиться и говорю Майклу:
— Это не мой чемодан.
Тут нужно заметить, что общались мы на английском, который мне неродной. Вот совсем неродной. Только когда выпивала, он мне становился немного родным, особенно с чуваком, у которого дед — одессит. Посланец Голливуда как-то враз ко мне охладел. Начал подозрительно расспрашивать:
— Как же не твой, если я сам видел, как ты ключ из кошелька достала и он чемодан открыл?
Так и препирались, стоя в необъятном люксе «Ритц-Карлтона». Майкл требовал, чтобы я признала чемодан своим, а я не желала. Разонравились мы друг другу категорически. В конце концов потомок одессита все-таки позвонил в аэропорт и выяснил, что какой-то пассажир из России долго искал свой багаж и в результате улетел в Детройт налегке, но со слабой надеждой на чудо. Майкл метнулся в аэропорт и поменял совершенно одинаковые чемоданы. За очередным процессом вскрытия следил с особой тщательностью, и когда крышка откинулась, спросил строго, без всякого намека на прежнюю дружбу: «Этот твой?»
На следующий день мы отправились в Нью-Йорк. В аэропорт ехали уже не в лимузине, а на такси, и никакой люкс в роскошном отеле меня не ждал. Обычный номер в приличной гостинице. Стало понятно: мои акции кинозвезды сильно упали. Майкл сдал меня двум бравым парням из компании, которая прокатывала «Забытую мелодию...», и исчез. Новые кураторы были молоды и неестественно бодры. Трещали без умолку — в основном о моих будущих теле- и радиоинтервью.
