Зато на практику меня направили в журнал «Огонек». Там довелось бок о бок поработать с Дмитрием Быковым*, некоторые свои заметки даже носила главному редактору Виктору Лошаку. По моим ощущениям просто на олимп попала. Было невероятно интересно, плюс вроде как получалось. По крайней мере, никто не рвал и не жег мои материалы. Но однажды очень по-доброму, вовсе не стремясь обидеть начинающего журналиста, Быков сказал: «Сашка, что ты тут делаешь? Ты же с ног до головы артистка!»
А через какое-то время я попала на спектакль «Мастерской Петра Фоменко» «Безумная из Шайо», и он произвел на меня сильнейшее впечатление! Много думала о том, что вроде иду по правильной, разумной дорожке, а душа как-то не лежит, сердце не екает. Но хотелось бы! Я и сейчас больше доверяю сердцу, чем голове.
В общем, поняла, что выбирая «умненький» путь, сама себя обманываю. Забрала документы из МГУ и пошла готовиться в театральный. Папа выразил желание послушать программу: хотел оценить, насколько оправданно мое поступление на актерский факультет и вообще — не опозорю ли его перед друзьями и коллегами из приемной комиссии.
Но тут встретились два характера — читать ему ничего не стала. Решила: если отец хоть как-то вмешается, победа будет не чистой, а провал — лично моим. Сказала только, что могу принять совет относительно материала, не больше. Представляете? Обиделся, конечно: «Хочешь сама? Давай!»
Подготовить программу помогала замечательная актриса Елена Казаринова, с которой мы были знакомы еще с «Норд-Оста». Но одно стихотворение взяла из тех, что посоветовал папа. Отзванивалась ему раз в неделю по итогам:
— Прошла во МХАТе на следующий тур, слетела в Щепкинском.
— Понятно...
Я горжусь своей фамилией. Но и груз ее, конечно, ощущаю. Вроде как мой путь — моя ответственность, но понимаю, что облажаться не могу. Не скажу, что тема болезненна, однако в моей жизни она присутствует. Поэтому в ГИТИС, где отец вел курс, изначально идти не хотела. Но в тот год студентов набирали потрясающие мастера Алексей Бородин и Сергей Женовач. Как можно не мечтать попасть к кому-то из них?
Пошла. Во время поступления большую часть времени проводишь в ожидании. Абитуриенты обычно пробуют заявить о себе во всех возможных театральных, с кем-то постоянно пересекаешься, иногда попадаешь в одну десятку, но фамилий, как правило, не запоминаешь. И вот сидим группой страждущих во дворике ГИТИСа и некий молодой человек начинает просвещать:
— ГИТИС — такое продажное место... Что мы все тут делаем?
— Да ладно! С чего ты так решил?
— Вы знаете, что с нами в потоке поступает дочка Розовского, который тут преподает? — Сижу, молчу, киваю. А он продолжает: — Я с ней в десятке был! Читает бездарно, но слышал — уже на третьем туре.
Парень рассказывал всем вокруг и мне самой, какая я бездарная, при том, что мы до этого ни разу не пересекались! И раньше, случалось, обижали просто так, походя, но с подобным столкнулась впервые. Стало обидно до слез, не знаю, как сдержалась. Меня хамство всегда вводит в ступор — не умею отвечать на такое, правильные слова приходят в голову, когда уже поздно. Но в тот раз не промолчала:
