Слово «мама» не очень-то с ней вязалось — скорее бабушка подходила для этой роли. На самом деле все, включая нас с Марианной, звали ее Лиля. Она была не матерью, а третьей дочкой в нашей семье, причем самой младшей и избалованной. В отличие от нас «младшей дочке» прощалось все: капризы, прихоти, дурное настроение...
Этому есть объяснение. Во-первых, мама была на 34 года моложе отца, а во-вторых — так уж повелось, — у нее не было никаких обязанностей. Все наше воспитание целиком и полностью лежало на плечах бабушки Лидии Павловны.
Она была из семьи староверов и имела четкие понятия об укладе жизни. Бабушка была очень сильная женщина, я бы даже сказала — суровая. Мама же выросла ее полной противоположностью: легкая, смешливая, восторженная, к тому же дикая фантазерка. Она совершенно не воспринимала реальности этой жизни и всегда искренне верила в то, что сама сочиняла.
Лиля Циргвава училась в монашеской английской школе. Как-то девочкам в школе рассказали легенду, что один оторванный терновый шип облегчает Христовы муки. Мама искренне в это поверила, оборвала на распятии все шипы с тернового венца Христа — и ее за это отчислили из школы.
Поскольку бабушка все время пыталась из дочки сделать саму себя (справедливо полагая, что с таким характером Лиле будет тяжело жить), это выливалось в постоянные столкновения.
Мама никак не поддавалась воспитанию и в качестве протеста хулиганила еще больше.
Одним из таких протестов и стало то, что в 17 лет мама, ослушавшись бабушку, убежала к Вертинскому.
В Харбине, где тогда жила в эмиграции семья Лили, за юной красавицей на выданье пытались ухаживать какие-то молодые люди, но Лидия Павловна была начеку. Ее можно понять — после смерти отца 9-летняя Лиля осталась на попечении матери, и та, естественно, тряслась над дочкой. Поэтому когда дочь упорхнула из ее крепких рук к Вертинскому, это привело Лидию Павловну в ужас.
И дело даже не в том, что жених оказался значительно старше своей невесты (ей —17, а ему — 51), брак со взрослым мужчиной в России никогда не осуждался.
Проблема была в другом: за папой шла слава невероятного ветреника. И об этом знал весь Харбин. Вертинский всюду появлялся в окружении женщин. Дамы сходили по нему с ума, а он, артист с невероятным шармом, восхищался женской красотой.
Но никаких доводов матери Лиля не слушала — она уже была влюблена в Александра Николаевича. Все остальные мужчины на его фоне казались безнадежно скучными...
— Анастасия Александровна, а как они могли познакомиться, да еще в Харбине?
— Случайно... Папа прибыл с концертами в Харбин. В костюме от Lanvin (у него был контракт с этим Домом моды) известный певец сошел по трапу теплохода «Чичибу-мару».
Это был его второй приезд в Китай.
Местная русская диаспора сходила по Вертинскому с ума. Однажды в пасхальный вечер 17-летняя Лиля с подружкой пришла в кабаре «Ренессанс», где он выступал. Мама уже была его поклонницей, хотя слышала Вертинского только на пластинках. После концерта певец небрежно, чуть свысока поклонился публике и подошел к их столику. По счастливой случайности за столом сидели его знакомые. «Садитесь, Александр Николаевич», — пригласила его мама. Он не отказался и, как потом не раз повторял: «Сел — и навсегда!»
Они стали встречаться. Вертинский приглашал ее на свои выступления. Когда гастроли закончились и Александр Николаевич уехал, у них завязалась переписка.