… В 15 лет у меня была мечта. Ужасно хотелось иметь светлый парик. Ну идиотка. Как все азиатки, представляла себя блондинкой. Такой Мальвиной с голубыми глазами. И мама мне его подарила.
Я поразгуливала по улицам. Оказалось, что ходить в парике дико неудобно, жарко.
Потом где-то это синтетическое чудо потеряла...
Позже я повторила эксперимент с превращением из одной масти в другую. Дело было в Америке, я на 8-м месяце беременности Машей.
Купила очередной блондинистый парик, надела шорты для беременных, огромную американскую майку и в таком прикиде поехала в аэропорт Ньюпорта встречать мужа, который летел ко мне из Нью-Йорка. Поставила машину на стоянке и иду. И тут ко мне крепко пристал афроамериканец. Он не понял, что я беременная, решил, что идет шикарная сексуальная блондинка с раскосыми глазами. Еле-еле отбилась.
Аэропорт маленький, полупустой. Вдали появляется муж. Волосы во все стороны. Разухабистый. Я встаю и иду ему навстречу.
А он презрительно на меня смотрит и проходит мимо. Я его окликаю:
— Володь…
— Это ты?!
— А что ты так на меня посмотрел?
— Да я решил, вот потаскуха какая-то наглая, так уставилась…
...Если вернуться в то время, когда мне было 15 лет, то светлый парик мне наглости не добавил. Я долго была скромной и очень закрытой…
Помню два своих серьезных увлечения: первым в меня влюбился очень-очень правильный мальчик, отличник и умница — он водил меня в Дом ученых на поэтические вечера, на которых я неизменно засыпала от скуки. Когда в очередной раз пригласил погулять, я спросила:
— Опять стихи слушать?
Мальчик вспылил и рявкнул:
— Я не собираюсь водить тебя по ресторанам!
Я пожала плечами, развернулась и ушла — вот так глупо закончились первые серьезные отношения.
А во второй раз в меня влюбился хулиган из хулиганов, предводитель уличной шайки, которую боялся весь двор.
Мне, конечно, очень льстило, что этот тип выбрал меня, такую пришибленную девицу. Кавалер свистом вызывал меня на улицу, мы гуляли по двору, а потом заходили в подъезд и бешено целовались. Мы целовались и на остановке, на Хорошевке, в пять утра, когда встретили вместе Новый год и возвращались домой…
Эти отношения продлились месяца два, поскольку говорить с мальчиком было абсолютно не о чем, а целоваться и наворачивать круги по двору мне надоело.
Отец мои увлечения никак не комментировал.
Меня лет до пятнадцати для него вообще не существовало — о чем можно говорить, если он даже русского языка толком не знал? Общаться со мной он предпочитал через маму — сидим за столом, он маме говорит: «Мне не нравится, что Ира так поздно возвращается домой», и она мне это передает.
Мама была очень хорошим педагогом. Она работала в школе учительницей английского языка. И однажды к ней обратился красавец-японец, который работал в Хабаровском отделении Гостелерадио, Муцуо Хакамада.
комментировать
