Ирина Хакамада
… В 15 лет у меня была мечта. Ужасно хотелось иметь светлый парик. Ну идиотка. Как все азиатки, представляла себя блондинкой. Такой Мальвиной с голубыми глазами. И мама мне его подарила.
Я поразгуливала по улицам. Оказалось, что ходить в парике дико неудобно, жарко.
Потом где-то это синтетическое чудо потеряла...
Позже я повторила эксперимент с превращением из одной масти в другую. Дело было в Америке, я на 8-м месяце беременности Машей.
Купила очередной блондинистый парик, надела шорты для беременных, огромную американскую майку и в таком прикиде поехала в аэропорт Ньюпорта встречать мужа, который летел ко мне из Нью-Йорка. Поставила машину на стоянке и иду. И тут ко мне крепко пристал афроамериканец. Он не понял, что я беременная, решил, что идет шикарная сексуальная блондинка с раскосыми глазами. Еле-еле отбилась.
Аэропорт маленький, полупустой. Вдали появляется муж. Волосы во все стороны. Разухабистый. Я встаю и иду ему навстречу.
А он презрительно на меня смотрит и проходит мимо. Я его окликаю:
— Володь…
— Это ты?!
— А что ты так на меня посмотрел?
— Да я решил, вот потаскуха какая-то наглая, так уставилась…
...Если вернуться в то время, когда мне было 15 лет, то светлый парик мне наглости не добавил. Я долго была скромной и очень закрытой…
Помню два своих серьезных увлечения: первым в меня влюбился очень-очень правильный мальчик, отличник и умница — он водил меня в Дом ученых на поэтические вечера, на которых я неизменно засыпала от скуки. Когда в очередной раз пригласил погулять, я спросила:
— Опять стихи слушать?
Мальчик вспылил и рявкнул:
— Я не собираюсь водить тебя по ресторанам!
Я пожала плечами, развернулась и ушла — вот так глупо закончились первые серьезные отношения.
А во второй раз в меня влюбился хулиган из хулиганов, предводитель уличной шайки, которую боялся весь двор.
Может, папе стала безразлична семья. Он ждал наследника, а родилась я...
Мне, конечно, очень льстило, что этот тип выбрал меня, такую пришибленную девицу. Кавалер свистом вызывал меня на улицу, мы гуляли по двору, а потом заходили в подъезд и бешено целовались. Мы целовались и на остановке, на Хорошевке, в пять утра, когда встретили вместе Новый год и возвращались домой…
Эти отношения продлились месяца два, поскольку говорить с мальчиком было абсолютно не о чем, а целоваться и наворачивать круги по двору мне надоело.
Отец мои увлечения никак не комментировал.
Меня лет до пятнадцати для него вообще не существовало — о чем можно говорить, если он даже русского языка толком не знал? Общаться со мной он предпочитал через маму — сидим за столом, он маме говорит: «Мне не нравится, что Ира так поздно возвращается домой», и она мне это передает.
Мама была очень хорошим педагогом. Она работала в школе учительницей английского языка. И однажды к ней обратился красавец-японец, который работал в Хабаровском отделении Гостелерадио, Муцуо Хакамада.
-
-
-
-
-
-
-
Комментировать (65)