В тот злосчастный день в Комарове меня традиционно отказались впустить на территорию, и я перелезла через забор. Потом не пустили в дом, я попробовала прорваться, и мы сцепились. Я — женщина решительная, и даже перспектива весьма натурально сыграть Дездемону прямо на ступенях еще недавно собственного дома не остановила… Не скрою, отвечала. И, судя по Диминой опухшей челюсти, которую я имела возможность видеть через пару дней, не всегда промахивалась. Ну, собственно, случилось то, что уже довольно подробно осветил ряд газет. Надо заметить, в итоге Дима поступил как настоящий мужчина — сбежал, заперся и вызвал полицию. Те приехали и повезли меня в КПЗ. На мое счастье, полицейские оказались порядочными людьми: вместо того чтобы закрыть меня в камеру, посоветовали отправиться в больницу и снять побои. «Судя по тому, что мы увидели, не помешает точно», — сказали. Самой мне и в голову это не пришло бы. Зато теперь на Димины юридически правильно оформленные ссадины и проникновения на частную территорию могу ответить своими гематомами в области шеи и еще рядом малоприятных медицинских словосочетаний. Хотя меня это отнюдь не радует. До сих пор то, что мы оба дошли до такого, не укладывается в моей голове!
А в четверг в суде стало понятно, зачем вообще был нужен весь этот цирк. Один из адвокатов моего бывшего мужа заявил, что их подзащитный не намерен выплачивать гражданке Кузьминой алименты, потому что их общая дочь… проживает с отцом. Дима упрекал меня в том, что я разрушила семью, много работаю, оставляя Феню на няню. Но как я могу меньше работать, если нам с Феней надо на что-то жить?! Сейчас вот суды бесконечные, я ношусь по заседаниям, адвокатам, собираю документы, что тоже отнимает отнюдь не мало времени. Если бы мы разошлись мирно, я с большим удовольствием занималась бы дочерью!
Сейчас Дима хочет, чтобы Феня половину недели жила у него и посещала два разных детских сада. Во-первых, мне не нравится история про два садика — это непросто для маленькой девочки, потому что везде свой коллектив, к которому надо привыкнуть, вписаться в него! Во-вторых, я охотнее подозреваю бывшего мужа в бубновом интересе, чем в переживаниях о дочери — апелляцию хочет подать, потому что алименты мне все-таки присудили. Феня стала плаксивой, легко раздражается. Боится, что я опять пропаду, и старается не упускать меня из виду. Вчера вот нужно было отлучиться на озвучание буквально на полтора часа, так дочка просто по полу каталась — умоляла взять с собой на работу, чего никогда не случалось раньше. Но мне кажется, это волнует только меня.
Диму больше занимают иные темы. Встал вопрос о квартире, точнее, о моем выселении. Понимаю, что «война по полной программе» только начинается.
Я о стольких подобных историях читала в прессе, но мне и в голову не могло прийти, что однажды сама окажусь в центре отвратительных и нелепых событий! Но тут Дима немного просчитался. Он не учел, насколько человека могут изменить обстоятельства, та же страшная болезнь. Если прежняя Кристина точно попыталась бы максимально сгладить все углы, промолчать, то сейчас я вообще ничего не боюсь. Потому что самое страшное со мной уже случилось…
Вместо послесловия. Письмо.
«Прилетела сейчас в Белоруссию на съемки, поселили в маленьком поселке недалеко от Минска. Тут тихо очень и бесхитростно. И так далеко мой город, в котором в последнее время стало трудно дышать... Вот сижу и думаю, как можно было так закопаться, зарыться в этой агрессии, в попытках защитить себя и своего ребенка, что и хорошее уже не вспомнить, будто его и не было?! Ведь пока не началась эта нелепая игра в стратегию, эта битва Димы и его двух адвокатов против женщины, у которой нет ни связей, ни денег, ни желания воевать, еще была возможность помнить, что были счастливые дни, что Дима прекрасный режиссер, он очень умный и хороший организатор. Как классно он умеет вдохновлять людей, будь то съемочная площадка или совет Союза кинематографистов. А их фееричные дуэты с Мачильским, Мелькумовым, когда шутки рождаются экспромтом и тут же становятся крылатыми, их повторяют все!
Я сама себя спрашиваю, как можно было довести ситуацию до выжженного поля, абсолютного Чернобыля?.. И не нахожу ответа».
