Наши отношения с Ларисой так стремительно переросли в бурный роман, что я стал серьезно опасаться — завтра-послезавтра мы выйдем из тени, начнем официально появляться на людях, и все станут в меня тыкать пальцем. А если поженимся, тут же приклеится ярлык — «муж Ларисы Удовиченко»!
Я понимаю, что в ее окружении четко работали стереотипы: рядом со звездой ты автоматически оказываешься в тени.
Помню, в Тбилиси когда-то ходил один анекдот. Муж известной шахматистки Ноны Гаприндашвили всюду так и представлялся: «Я муж Гаприндашвили!» Пока однажды его кто-то остроумно не спросил: «Ну хорошо… а днем ты что делаешь?»
У меня были все основания бояться этого, потому что я вырос в Тбилиси, в семье военных медиков, где авторитет мужчины традиционно был необычайно высок. И других отношений между мужем и женой я себе не представлял.
Но, на удивление, у нас с Ларисой все прошло очень легко и органично.
Во-первых, вокруг было много друзей (надо отдать должное Ларисе, это были ее друзья), которые наш союз восприняли очень доброжелательно. У них не возникало никакого разделения: мол, Лариса — звезда, а я — просто муж.
А во-вторых, моя работа в «Совинфильме», манера поведения и отношение к Ларисе не подразумевали никакой зависимости от ее славы.
Я тоже был вполне состоявшимся человеком. За плечами два высших образования: Тбилисская консерватория по классу фортепиано и искусствоведческий факультет. По своей специализации — «Музыка в экранизации литературной классики» — я продолжил стажировку в Москве, в Институте истории искусств. Меня все больше и больше затягивал кинематограф, и когда мне предложили работу в «Совинфильме» — в международном объединении по совместным постановкам кинофильмов, я тут же согласился.
Лариса была для меня прежде всего женщиной, на тот момент — любимой.
И мне было все равно, в каких она снимается фильмах. Мне нравилось в ней все: сексапильная фигурка, улыбка, слегка раскосые глаза, напевная речь, ее одесский юмор...
Наш роман, должен признаться, развивался в весьма драматических обстоятельствах. На момент нашего знакомства Лариса была свободна, а я, увы, женат. Моя жена совсем не из мира кино — она работала переводчиком с французского языка. С Ириной у меня были достаточно хорошие, теплые отношения, у нас рос 13-летний сын. Но встреча с Ларисой все изменила. Я не устоял перед ее женским обаянием и влюбился...
Познакомились мы на торжестве у ее подруги, с которой Лариса училась во ВГИКе. Вера отмечала свой день рождения в модном тогда бизнес-клубе Хаммеровского центра. Так получилось, что мы с Ларисой оказались рядом за столом.
Она была само очарование: коротенькая юбка, челка до бровей... Мы беспрерывно танцевали и шутили. Лариса спросила, где я работаю, я ответил: «В «Совинфильме». Она не скрывала, что ее это очень заинтересовало. Следом она сразу же спросила: «А вы женаты?» Я честно ответил: «Да».
Но тем не менее мы с Ларисой продолжили знакомство, но не встречались, просто созванивались. Отношения были добровольными и взаимно располагающими. Она уже была известной после своей Маньки-Облигации актрисой. Молодая, успешная, красивая.
Прошло несколько месяцев. Я пару раз звонил Ларисе, предлагая организовать фотосессию для наших зарубежных партнеров. Она отвечала уклончиво: «Спасибо, Гена!
Сейчас я немного болею, как только поправлюсь, все сделаем». Рассказала, что нечаянно опрокинула кастрюлю с варениками и сильно обожгла ноги, теперь безвылазно сидит дома, скрываясь от всех и очень мучаясь от ожогов.
Как-то после работы я опять позвонил Ларисе. Естественно, под предлогом каких-то новых кинопроектов, и неожиданно услышал:
— Гена, приходите, у меня сегодня одесский ужин… Мои фирменные кабачки в соусе.
— С большим удовольствием!
Лариса уже знала о моих одесских корнях: моя мама — одесситка. А еще выяснилось, что мы с Ларисой много лет отдыхали в Одессе на соседних пляжах, не зная друг друга. «Надо же, — смеялась она.
