Но Пфефферберг, ставший в Америке Лео Пейджем, не терял надежды. Он открыл в Беверли-Хиллз магазин дорожных товаров и всем, кто казался ему более или менее подходящим персонажем, рассказывал свою историю. В 1980 году в его магазинчик совершенно случайно зашел за парой чемоданов австралийский журналист и драматург Томас Кенилли, которого Леопольд в итоге уговорил-таки написать о Шиндлере книгу. Документальный роман Кенилли, вышедший в 1982 году, получил Букеровскую премию, и Голливуд решил вернуться к позабытой когда-то идее — Universal купила права на экранизацию «Ковчега Шиндлера». Однако дальше дело не двигалось — режиссера для нового проекта не находилось. Мартин Скорсезе, которому студия предложила ставить фильм, отказался, заявив, что только режиссер-еврей имеет право взяться за такую работу.
Роман Полански, сам в детстве чудом переживший холокост, сказал, что не может найти в себе достаточно сил для того, чтобы снова все вспоминать... Сидни Поллак, предпочитавший камерные проекты, ответил, что не готов приняться за эпопею такого масштаба. Наконец Спилберг, «под которого» студия когда-то и покупала права на книгу и которого все эти годы неустанно окучивал неутомимый Лео Пейдж, пророчивший режиссеру «Оскара» за «Оскаром», ответил согласием. Поставив впрочем два условия — он будет снимать только на черно-белую пленку и публично откажется от гонорара: все деньги, которые студия готова будет заплатить ему за этот фильм, должны быть перечислены в благотворительный фонд, который он учредит специально для сохранения памяти о жертвах холокоста и документальных свидетельств тех лет.
Лайам знал, что главную роль режиссер хотел бы отдать Харрисону Форду, с которым отлично сработался на трех отснятых им фильмах об Индиане Джонсе, так что ни на что особенно не рассчитывал.
В конце концов ему грех было жаловаться на отсутствие работы — к кинопроектам, в которых нет недостатка, добавилось приглашение в бродвейский спектакль «Анна Кристи»... А дебют на Бродвее — это тоже отличная ступень наверх. Он прошел пробы и дал себе слово не думать больше о Спилберге.
— Лайам, он в зале! — В первую минуту он даже не понял, о ком это Наташа говорит. — Ну что ты смотришь на меня? Стивен в зале! С женой и тещей! Ты понял? Сегодня мы выложимся по полной! И он утвердит тебя! Это уж как пить дать!
Сверкнув глазами, Наташа схватила его за руку, и сердце Лайама как по команде привычно ухнуло вниз...
Господи, ну почему ему понадобилось целых восемь лет, чтобы понять такую простую вещь — эта женщина предназначена ему самой судьбой?
Или все это было вовсе неспроста и он с самого начала предчувствовал, какой прекрасной и трагической будет их общая судьба с Наташей? Но от судьбы, какой бы она ни была, как известно, не уйдешь...
С первой же репетиции «Анны Кристи», где Наташе Ричардсон досталась главная роль, они оба стали замечать, что каждое слово любви, произнесенное их героями, тревожным и радостным гулом отдается в их собственных сердцах, что с каждым новым спектаклем им все труднее размыкать сценические объятия...
Все было забыто: ее перспективный муж, его романы без завтрашнего дня... И Хелен, которую он, как ему когда-то казалось, никогда не сможет забыть.
Конечно, если бы не эта любовь, ему нипочем бы так не сыграть... Да и Наташе, наверное, тоже. Но так или иначе, молва о потрясающем спектакле стала разноситься по Нью-Йорку, и Стивен Спилберг, все еще колебавшийся между Фордом и Нисоном, решил сходить на него посмотреть.
В тот вечер они играли как боги. Зал просто стонал. Теща Спилберга рыдала в три ручья... И он получил роль Оскара Шиндлера! А она принесла Лайаму Нисону всемирную славу, номинации на «Оскар» и «Золотой глобус»... Но еще раньше, чем все это случилось, раньше даже, чем фильм вышел на экран, он уже был обручен с Наташей, и они вместе уехали в Северную Каролину на съемки фильма «Нелл».
Господи, вот уж за какую свою работу ему по-настоящему стыдно...
