Она ведь всю жизнь была общественницей. Собирать взносы, заниматься выборами, агитацией — вот ее стихия!
Бабушка и в мелитопольской глуши нашла себе применение — на общественных началах стала смотрителем… кладбища. Даром, что оно от дома буквально в ста метрах. Добровольно следила за чистотой и порядком на кладбище, была там и садовником, и дворником, и начальником. Ее труд оценили в горисполкоме и выдали удостоверение директора кладбища. Только подчиненных у нее не было. Да она и одна прекрасно со всеми обязанностями справлялась. Гоняла хулиганов, облюбовавших скамеечки у могил для распития напитков, — будь здоров!
— Ты, Вовка, смотри, не сори тут! Да не нажирайтесь, как свиньи.
И пустую бутылку с собой заберите!
Она знала, о чем говорила. Ведь потом ей этого пьяного Вовку на себе домой тащить.
— Яволь, Марь Федоровна! Не волнуйтесь, все будет чин чином!
Мужики клятвенно складывали руки на груди и, надо сказать, клятву выполняли, зная крутой нрав моей бабушки. Да и дед был неподалеку. А у него, как заядлого охотника, два бельгийских ружья, между прочим, имелось…
Дед с бабкой познакомились во время войны. Какое-то время после ее окончания дед был комендантом одного австрийского города. А там часто проводились парады и прочие торжественные мероприятия по случаю нашей победы. Вот баба Мария к деду и пристала: «Леонид, что ты ходишь как босяк?
Тебе же по чину полагается носить шашку». «Твою мать, — отвечал в сердцах дед. — Ну что я буду, как идиот, с шашкой ходить? Ты меня еще на коня посади!»
Но бабушка от него не отставала, продолжала работать над «имиджем» коменданта.
— Леонид, тебе надо обязательно сшить пальто. Ну что ты из старой шинели не вылезаешь?
Короче, она его все-таки дожала. И пошли они к известному австрийскому портному. А тот почему-то не любил русских. Но деваться-то ему было некуда!
— Герр комендант, простите, но я шил кожаные пальто только для офицеров СС. У меня и лекал других нет… Хитрый был, сволочь!
Видно, гад, надеялся, что дед откажется носить пальто фашистского фасона. Но тот тоже был не лыком шит.
— Ладно, шей, — говорит, — только пуговицы со свастикой замени на простые, коричневого цвета.
Через неделю приходит дед за своим пальто. Шикарное, добротное, кожаное. Портной называет цену, а это две месячные зарплаты коменданта города! Деду вся эта бодяга надоела. Он расстегнул кобуру и достал парабеллум.
— А пулю в лоб, фашистская морда, не хочешь?
— Презент, герр комендант, презент!
Дед долго носил это пальто, оно и мне досталось по наследству. Ношу его — не нарадуюсь: добротное, шикарное, кожаное…
Спустя время деда перевели в Советск, там и родилась моя мама.
Долго они с маленькой дочкой переезжали с места на место. Ну а когда дед уволился со службы, ему на выбор предложили несколько городов. Они с бабушкой выбрали Мелитополь. Почему? Да просто однажды зашли на местный базар и обомлели от цен.
— Почем дыни?
— Пять копеек.
— А арбузы сколько?
— Три копейки!
Так они там и остались. Наша улица Пионерская была сплошь заселена ветеранами войны...
