И хотя после окончания войны прошла целая вечность, электрички все равно продолжали уходить в злосчастный городишко, заставляя дребезжать и вибрировать посуду и стекла в окнах во всей квартире так, что маленькому Лорану казалось, будто призраки рвутся внутрь, чтобы забрать с собой всю их семью. Он, как и Жюли, ловил волны на стареньком транзисторе деда и тоже планировал убежать из скорбного дома. Мечтал стать хиппи и упрашивал родителей записать его в музыкальную школу — ведь хиппи должен уметь играть на гитаре!
Но после первых же занятий преподаватель Лорана вызвал к себе отца и заявил: у мальчика редкий музыкальный дар. Его стоит развивать на более благородном инструменте. Так в жизни Лорана появилась скрипка, начались нескончаемые часы сюит, репетиций и занятий.
В 12 лет его приняли в Парижскую консерваторию, и сама Мишель Оклер вызвалась обучать талантливого мальчика. Он упражнялся по семь часов в день, а в 18 лет занял первое место на конкурсе имени Паганини… Лоран не имел никаких дурных привычек и никогда не бывал в свете. Его жизнь была целиком посвящена только музыке.
Вот почему с Жюли у него все было впервые — первые каникулы, первая квартира, первая сумасшедшая влюбленность...
Девушка также потеряла голову от чувств и готова была отказаться от карьеры, лишь бы ни на секунду не расставаться с Лораном. Жюли самоотверженно колесила с ним по миру, стояла за кулисами, пока Лоран исполнял соло, и безжалостно отказывалась от ролей.
Иногда ее узнавали, но она отвечала уклончиво: «Актриса? Да нет, вы ошиблись — я носильщик. Да-да, служу у месье Скрипача, таскаю футляр с его инструментом».
Ее психолог оказался прав — лечение пошло ей на пользу, она действительно встретила своего Короля, мужчину, которым по-настоящему восхищалась. Шутя, она признавалась журналистам: «Мне кажется порой, что Лоран — это мой оживший транзистор». (Кстати, теперь она все реже брала на прогулку своего знаменитого розового дружка.)
Семь лет они прожили вместе, и Жюли вспоминает о том времени с легкой грустью. И без сожаления, что они расстались. Вряд ли оба сумели бы провести друг с другом остаток жизни. Для Лорана на первом месте была скрипка, на втором — музыка для скрипки, на третьем — репетиции музыкальных произведений для скрипки, на четвертом — концерты, которые они со скрипкой давали, и лишь на пятом — все остальное и Жюли.
Любимый инструмент Лоран обожал — бережно протирал, «укладывал спать» на специально купленную кушетку (она стояла в их спальне), разговаривал с ним вполголоса, гладил...
Порой, когда не спалось, Жюли с опаской поглядывала на силуэт скрипки, делившей спальню влюбленных, и ей казалось, что инструмент дышит. Не исключено, что стоит Жюли заснуть, как музыкальный болван спрыгивает с кушетки, подбирается к ней и строит мерзкие рожи: «А Лоран все равно любит меня больше!»
В быту Лоран был совершенно беспомощен и считал, что им необходима прислуга.
Поначалу Жюли сносила присутствие в их небольшой квартире трех чужих людей — повара, уборщицы и секретаря, и ее вроде как не смущало, что они с Лораном никогда не бывают наедине. Но со временем… Лоран, например, совершенно не интересовался ее жизнью, а к актерской профессии относился снисходительно: «В этом есть что-то дрянное. Ты кривляешься за деньги. Не думаю, что это достойное занятие». На премьеры ее фильмов он принципиально не ходил.
Конечно, она мечтала о семье, детях, надеялась, что Лоран сделает ей предложение, но тот все медлил. Перелом в отношениях наступил после неприятного инцидента. Возвращаясь как-то поздно ночью после сольного концерта Лорана домой, они пересеклись на пустынной парижской улице с парочкой подвыпивших бродяжек, к счастью, совсем не опасных.
Бомжи попросили мелочи на пропитание или что-нибудь из одежды. Уже дома Лорана вдруг прорвало, и он устроил подруге скандал:
— Такие истории прежде со мной никогда не случались. Это все из-за тебя. Ты посмотри, как одеваешься, как ведешь себя! Мне неловко появляться с тобой на публике… на тебя все показывают пальцами!
И добавил:
— Я честно пытался к тебе приспособиться, но… меня очень раздражает все, что ты делаешь. Я не понимаю, как ты можешь вот так жить...
После того как они расстались, Жюли очень долго была одна. Она продолжала сниматься и эпатировать публику экстравагантными появлениями в свете.
Ее искренне считали чокнутой.
Весной 2010 года, в первый же съемочный день картины «Я — ничья земля», Жюли влюбилась без памяти. Случилось это в студийной столовой, когда мерное позвякивание посуды и гул голосов были нарушены неожиданным появлением в зале полноватого растрепанного блондина в желтых шароварах на подтяжках. Она сразу же узнала певца, композитора, режиссера и актера Филиппа Катрина, он также был занят в проекте. Молодой человек подошел к стойке раздачи и громко отчитал картофельное пюре:
— И ты, надо полагать, рассчитываешь, что тебя все будут есть? Ошибаешься. Ты осело и растеклось, даже моя слепая бабушка пройдет мимо, отдав предпочтение твоему собрату — месье Фритюру.
И Филипп принялся накладывать в свою тарелку жареные палочки.