Джордж Гершвин
…В дверь позвонили. Увидев гостя, Гершвин побледнел и инстинктивно отступил на несколько шагов, словно защищаясь. «Кей умерла? — панически пронеслось в голове. — Что-то случилось?» Или скорее всего он пришел убить его... Но во всей поникшей фигуре Джеймса Уорбурга и его блекло-голубых глазах читалась не агрессия, а тоска.
—Я хотел тебе сказать, — с порога начал Джимми, потом замялся и беспомощно заморгал, — в общем, она очень страдает, совсем перестала есть, похудела, не разговаривает ни с кем…
Джордж Гершвин, высокий — не в отца, «с фигурой атлета и руками бога» — так писали о нем газеты, 1919 г.
Не думай, это вовсе не она меня послала, — он сглотнул слюну. — Пожалуйста, женись на ней.
Гершвин съежился от этих ужасных слов и еле слышно выговорил:
— Я недостоин. Пусть она лучше презирает меня.
Пройдет немного времени, и поезд унесет Джорджа Гершвина и его двоюродного брата Генри Боткина далеко на юг, в город Чарльстон, а оттуда они поедут еше дальше, на удаленный остров Фолли-Айленд… Перестук колес будет отдаваться в голове композитора адской болью. Раньше этот ритм побуждал его поскорее хвататься за нотные листы и сочинять, теперь 34-летний Гершвин изводил себя мыслью, что ничего стоящего ему больше не написать.
Да, он получил заказ на оперу «Порги и Бесс», сам выбрал сюжет, сам решил ехать к черту на кулички, чтобы собрать фольклорный материал, но все это только предлог; он сослал себя на этот остров как в принудительную ссылку. Он пытался убежать от самого себя, доказать, что он… А, собственно, кто? Уж не мужчина ли, встрепенулся внутри издевательский голос. Он все еще называет себя мужчиной? Все еще продолжает барахтаться в самообмане? Вопрос: мужчина ли Уорбург? В голове плохо укладывалось: явился муж женщины, которую Гершвин обманул, просить любовника взять в жены его жену... Может, это и есть настоящая любовь? Та любовь, про которую он, жалкий человечишка, ничего не знает, и судить о ней не ему?
А как все прекрасно начиналось! Гершвину казалось, что пьесу с Кей он сумеет разыграть безупречно и эта пьеса станет одним из самых гармоничных его творений.
Всего лишь несколько лет назад — в 1925 году, а кажется, так давно, — в круглую гостиную Кей влетел вполне счастливый человек, и это был он, Джордж Гершвин, высокий — не в отца; говорили, красивый, темноволосый, с чуть вытянутым лицом и живыми, горячими еврейскими глазами, «фигурой атлета и руками бога» — так писали о нем газеты. В свои 26 лет самый знаменитый композитор популярной музыки Америки, за плечами которого больше трех десятков самых прославленных бродвейских мюзиклов, включая всеми захваленную «Lady Be Good»; уже ставшая практически классикой «Рапсодия в блюзовых тонах», десятки симфонических инструментальных сочинений... За Гершвином тянулся шлейф удачливости, деньгами он мог швырять, словно песком.
В самых лучших домах он был нарасхват, ведь считался завидным женихом, любил красивых женщин, и они отвечали ему взаимностью.
На вечеринку к Уорбургам— Кей и Джимми — Гершвин пришел со своей очередной пассией — очаровательной Полиной Хейфец, сестрой своего друга, скрипача Яши Хейфеца. При входе в гостиную их встретили фейерверк бенгальских огней и убегающее из бокалов пенящееся розовое шампанское; вокруг знакомые и незнакомые смеющиеся лица — модные писатели Адам Шервуд и Роберт Адамс, Стравинский, бродвейские коллеги Гершвина — брат и сестра Астеры. Как и говорила Полина, у Уорбургов собиралась нью-йоркская творческая богема: хозяин, Джимми Уорбург, был отпрыском банкирского клана Уорбург, жившего в Германии, он и сам был банкиром, но любящим искусство и пописывающим стихи.
-
-
-
-
-
-
-
Комментировать (6)