И сегодня, много лет спустя, я снова пришел к тому, что отдаю себя только театру. И для меня более всего занятно и плодотворно творчество в театре абсурда, в пьесах Эжена Ионеско, Игоря Вацетиса — вот недавно сыграл роль в его «Предбаннике» в Театре имени Моссовета. Или вот еще — мы играем концертную программу «Домашние радости», которая являет собой песенки. Я хотел бы ввести зрителя в череду старых новогодних праздников. Под Новый год люди собирались всегда домами, семьями — так было во все времена. В годы несвободы и большого страха кухня, как и пространство вокруг новогодней елочки, становились средоточием самых откровенных и содержательных разговоров. Люди собирались и гадали, и создавались песенки, которые говорили о тревогах и надеждах, и так получалось, что пророчествовали. Эти песенки за двадцать последних лет вошли в мою книгу «Домашние радости». И это действительно песни, которые пелись нашими людьми на Новый год в период с 1986-го по 2000-е годы. В основном это песни столетья, к которому я принадлежу — песни ХХ века.
— Вы теперь много играете моноспектаклей. Это потому, что стало трудно найти партнеров-единомышленников — в этом причина?
— Я всегда был актером коллективным. И для меня игра в актерском ансамбле есть высшее наслаждение, когда все звучат как единый оркестр — без нот и дирижера. Это самое трудное в драматическом искусстве — звучать едино. И когда это достигается — вот блаженство для актеров и зрителя!
Но одинокое существование на сцене для меня очень важная часть сегодняшней жизни. Моноспектакли я рассматриваю как игру либо с воображаемым партнером, либо как мой монолог. Это тяжкая работа — одному держать зрительный зал. Помню, когда-то я был председателем Сообщества чтецов Советского Союза. И мы устраивали конкурсы, на которые собиралось много талантов из разных городов. До четырехсот человек в 80-х годах участвовало в таких конкурсах. Сейчас — единицы. Сегодняшнего зрителя просто словом поразить невозможно. Он просто не слышит слова. А я ведь не играю на сцене с микрофоном. Театр с микрофоном — это профанация! Лучше уж тогда объявлять отход поездов!
— Были случаи, когда зал не воспринимал вас на сцене и ваше слово со сцены?
— Иногда приходилось доказывать, иногда что-то менять в себе или искать другого зрителя, потому что случается полное несовпадение. Такое бывает. Я играл «Стулья» Ионеско с Натальей Теняковой и Александром Арониным в течение десяти лет. Но на определенном месте этого спектакля (на мой взгляд, одного из самых гениальных в ХХ веке) первые пять лет всегда вставали примерно из третьего ряда четыре-пять человек и уходили. Всегда во втором ряду слева два человека засыпали на определенном месте. Всегда — на протяжении первых пяти лет. Но прошли годы, и постепенно отобрались люди, которые ходят на этот спектакль. И в последнее время у нас были изумительные зрители! Так же как спектакль «Провокация», который идет уже много лет, но поначалу вызвал полное непонимание. Прошло время, прежде чем спектакль доказал сам себя. Пришлось подождать, когда отберется «свой» зритель.
