«Вот стану актрисой — у меня таких, как он, тысяча будет!»
Все школьные годы мы проучились по системе раздельного воспитания — мальчиков с девочками объединили только в 1954 году, а мы окончили школу в 1953-м. Изредка проводились совместные с мальчиками школьные вечера, но этого было явно недостаточно для того, чтобы мальчики и девочки привыкли друг к другу и научились общаться. Общаться с мальчиками мы могли только в Доме пионеров. Вот Люся там и влюбилась — в Вову Серебрийского. Мы все вместе занимались у Люсиной мамы бальными танцами. Вова был самым красивым парнем — он нам всем нравился. Но только Люся решалась как-то бороться за его внимание — подойти, заговорить. Для нас это было неслыханно! Мать, Елена Александровна, видимо, заметила детское чувство Люси, потому что часто ставила их с Вовой в пару. Сразу было видно, что Люся очень старается ему понравиться: и смотрит выразительно, и смеется мелодично, словно колокольчик, и какие-то смешные истории все рассказывает... Но ничего не получалось: Вова вел ее в танце со скучающим выражением лица. А в итоге и вовсе выбрал себе в подружки другую девочку, считавшуюся самой красивой в Доме пионеров. Люся пролила из-за всего этого немало слез. Помню, как она нет-нет да и запоет очередную грустную песню из какого-нибудь кинофильма. Или вдруг скажет: «Вот стану актрисой — у меня таких, как он, тысяча будет!»
Кинотеатр был для Люси как магнит, кино она просто обожала. И почти так же — театр. С первой парты возле окна, где Люся сидела в классе, был хорошо виден Харьковский украинский драматический театр имени Шевченко. Наверное, этот театр и сыграл в судьбе Гурченко знаковую роль. Там начали готовить спектакль «Ярослав Мудрый» и к премьере не успевали с костюмами. Попросили директора школы, чтобы школьницы помогли шить. Девочки взялись за дело, а в награду получили возможность приходить на спектакли. В итоге Люся выучила наизусть весь репертуар. Память у нее была невероятная: она могла с любого места воспроизвести любой монолог, включая все «гм» и «апчхи». Гурченко только и делала, что подражала кому-то из виденных ею актрис. Помню, как она отмечала свое 13-летие и исполняла мелодекламацию под восточный танец, который выучила по фильму «Индийская гробница» (Марк Гаврилович аккомпанировал дочке на баяне). На дне рождения была и наша классная руководительница, которую мы все любили и звали Зеброй за полосатую кофту. Клара Абрамовна разбиралась в искусстве, особенно в поэзии. Но Люсино выступление ей решительно не понравилось — танец и наряд выглядели слишком вызывающими для советской девочки.
