Спустя какое-то время я понял, что коллектив разделен на две части: «дураков», которые с утра до вечера бегают по магазинам в надежде приобрести какой-нибудь дефицит, и «умных», которые по двое — по трое ходят по коридорам и обсуждают, кто уже подал документы на выезд, а кто еще думает. Я не вписывался ни в ту ни в другую категорию, и вскоре меня как балласт попросили на выход. Потом был более длительный период работы в отделе науки «Литературной газеты», откуда уволился сам — из-за смертной скуки.
В силу характера никак не мог понять, для чего вообще создан, что могу. Ближе всего мне были литература и кино, а отец как раз преподавал на Высших сценарных и режиссерских курсах (где сейчас преподаю я). Мне удалось стать учеником Георгия Николаевича Данелии. Дебютировал в кино как сценарист в 1976 году — фильмом для семейного просмотра «Все дело в брате». Спустя два года на экраны вышла картина «Конец императора тайги», потом драма «Все наоборот» с юными Мишей Ефремовым и Олей Машной, приключенческий блокбастер «Непобедимый», главную роль в котором, как и в «Конце императора тайги», сыграл Андрей Ростоцкий. Обе картины имели у зрителя огромный успех.
Тем не менее я не считал себя успешным сценаристом. И вдруг на пороге сорокалетия сложилась ситуация, когда смог снять первый фильм. Ситуация называлась «перестройка». Изменился сам воздух, люди получили новые возможности — в первую очередь говорить о себе. Я в этом плане абсолютное дитя перестройки. В сценарии фильма «Такси-блюз» шла речь о моем поколении, о потерянных людях, которые пили и не знали, куда идти, что делать, а потом вдруг получили шанс изменить жизнь.
С приходом Горбачева в Россию ринулся поток из Европы — всем хотелось увидеть «коммунизм с человеческим лицом», стать свидетелями переломного момента, приобрести картины художников, опальных при прежней власти, а теперь устраивавших мастерские и выставки в каждом подвале. И был такой француз Пьер Риваль, который, по-моему, тоже приехал пополнить свою коллекцию живописи, и кто-то привел его к нам в гости. Мы долго разговаривали, я посетовал, что никак не могу найти студию, чтобы снять кино, а на прощание — без каких-то далеких планов и намерений — дал ему экземпляр сценария.
Прошло полгода — и раздался телефонный звонок из Парижа. Собеседник назвал свое имя — Марин Кармиц, которое мне ни о чем не говорило, и сообщил, что готов вложиться в съемки фильма по моему сценарию. Я, конечно, не поверил — решил, что кто-то меня разыгрывает, однако вскоре получил приглашение приехать во Францию для составления договора.
