Руфка отмахнулась:
— Давай берись за пианино. Оно на колесиках, не очень тяжелое.
В доме на Бронной жил самый цвет Москвы: от режиссера Валентина Плучека до актера Бориса Андреева, от пианиста Святослава Рихтера до космонавта Алексея Елисеева. Помню, как мы с Руфой по-соседски покупали продукты одинокому Плятту, сломавшему тогда ногу, а он сетовал: «Надоели эти пляттские дела!»
Частенько заходили на рюмку чая к Юре и Тане Никулиным, с которыми Руфа дружила. Их сын Максим вырос с Олей Нифонтовой в одном дворе, но в отличие от нее был абсолютным обалдуем. Родители переживали, что он не сможет поступить в институт: «Да еще выбрал не фуфло, а журфак МГУ!» Руфа посоветовала обратиться к Ольге Аросевой — та дружила с легендарным Вольфом Мессингом. И Макс поступил! Как потом хохмил Юрий Владимирович, Мессинг велел Максиму выучить на каждый экзамен по одному билету и идти отвечать первым. У того глаза вылезали из орбит, когда раз за разом он доставал тот самый единственный билет, который выучил!
Жила Руфа почти всегда одна. После постройки дачи Глеб Иванович практически поселился на Истре. Со времени нашего выдворения я там не была больше десяти лет. Только после смерти моего мужа в 1982 году Руфа попросила свозить ее на дачу что-то забрать, у меня уже была машина. Мы обе обалдели от бедлама, который застали. Мужик есть мужик, аккуратность не была сильным качеством Нифонтова. Обнаружив, что на даче грязь и мышиный помет повсюду, Руфа пригорюнилась: «Как я могу сюда приезжать? Нифонтов даже убраться как следует не даст». И... решила купить еще одну дачу — уже для себя. В театре как раз строили поселок в Вороново. А когда выяснилось, что даже народной артистке положена лишь одна дача, истринский дом переписали на дочь.
Я помню Олю еще девочкой. Она всегда была мне дорога как неотъемлемая часть Руфы, ее дитя. Нифонтова ласково называла ее Шмутью. Вначале за ребенком смотрела бабушка Дарья Семеновна. Убегая в театр, Руфа всякий раз обещала: «Мама скоро вернется, только съездит сказать зрителям ура-ура». Когда Дарья Семеновна умерла, пришлось брать няньку. Они менялись как перчатки, пока однажды в Петергофе за нами не увязалась странного вида мадам с огненно-рыжими волосами. Руфа не выдержала: «Вам не надоело за нами ходить?» Та сконфузилась. В результате мы разговорились, Нифонтова пожаловалась, что не может найти подходящую няню. Спустя короткое время эта женщина позвонила в дверь московской квартиры: «Я готова нянчить вашу девочку!» Надо знать Руфу: она отправила ее привести себя в порядок! Когда Ираида Ивановна приняла человеческий облик, она показалась Руфе милой теткой и поселилась на Бронной.
