Если по верхам на мою жизнь глянуть, можно по-всякому рассудить. Дескать, «понаехала» очередная провинциалка Рязанова в столицу, мертвой хваткой в московского парня вцепилась, прописку, жилье получила, а потом бросила его, закрутила роман карьеры ради…
— Слушай, Рая, у тебя нет хорошего телевизионного мастера? — неожиданным вопросом останавливает меня на улице Всеволод Шиловский.
Озадаченная, пожимаю плечами: —Да нет вроде...
—Понимаешь, мой ящик, похоже, сломался: какой канал ни включу — везде ты!
Или мужик во дворе хватает за рукав:
—Что же ты меня вчера подвела!
—?!..
—Ну как?
Я на всех парах бегу после работы домой в ожидании вечернего свидания, включаю телевизор — а тебя там нет!
Самое смешное, что всякий раз, как дитя малое, покупаюсь на эти шутки. Верю: у того телевизор сломался, этого подвела! Потому что в свои без пяти минут семьдесят годков вечно несусь сломя голову, что на своих двоих, что на колесах — я тот еще лихач, лакомый кусок для гибэдэдэшников.
А как иначе везде поспеть, если жизнь по минутам расписана? Ведь и в самом деле — ни дня без съемки или спектакля. Счет вышедшим на экран фильмам давно потеряла, после того как их число перевалило за двести.
Зато на театральную сцену Рая Рязанова вышла впервые — в шестьдесят! В том же примерно возрасте, участвуя в экстремальных гонках на льду, дважды получила кубок и звание «Автоледи». Потому могу пойти дальше героини Веры Алентовой из фильма «Москва слезам не верит» и сказать, что и в шестьдесят жизнь только начинается! Это я теперь точно знаю.
Нет в моем безусловном счастье никакой личной заслуги — лишь великая милость судьбы. Грех жаловаться. Только очень жаль (удивительно, но с годами все острее и острее), что мама моя ничего этого не знает, не видит.
И отец, которого не знала и не видела я. Где-то в глубине детской памяти два коротких эпизода встреч с ним — не то сон, не то грезы наяву...
Так получилось, что мы откровенно с мамой на эту тему никогда не разговаривали. Сегодня такое может показаться странным, но в том исстари сложившемся русском укладе, а корни у нас деревенские, определенная дистанция соблюдалась строго и беседы на подобные деликатные темы уж точно не были возможны. Неловко, стыдно, что ли, в общем — табу, которое никак специально не декларировалось, просто носилось в воздухе, впитывалось еще с молоком матери. Кто-то сочтет сие пережитком прошлого, спишет на необразованность, а по мне это имеет прямое отношение к почитанию родителей. И точно милее сердцу, чем сегодняшняя борьба за равенство прав тинейджеров со своими «предками».
Так или иначе, но мне в юности в голову не приходило, что могу задавать маме вопросы, как говорится, личного характера.
