Я всегда считала себя счастливой. Несмотря на то, что в моей судьбе было много горя, потерь, зато были и любовь, и рождение детей, и признание... Но сейчас предательство и обман отравляют жизнь мне и моему мужу Марку. Страшно, что исходят они от близких людей — сына Андрея и невестки Ларисы.
Во время одного из ток-шоу Андрей обвинил Марка, что мои награды чуть ли не распродаются, поскольку у нас туго с деньгами. Все мои ордена целы, хотя мы с мужем действительно живем непросто. Но никогда ничего не просили у Андрюши, сам же помочь он как-то не подумал…
А Лариса зачем-то стала говорить, что Марк всех моих близких разогнал и делает что захочет.
Это ложь, нелепая, обидная. За что? Марк самый преданный мне на земле человек. Он ни за что не станет оправдываться, поэтому защитить его мой долг. Сегодня я расскажу вам правду о своей семье и обо всей моей непростой жизни.
Когда-то мама, прижав меня к груди, едва переставляя ноги, шла в детский дом, чтобы оставить там свою кроху. Так она хотела уберечь меня от смерти. Я появилась на свет пятого марта 1931 года в Кировограде, во время Голодомора — национальной трагедии Украины. Люди вымирали семьями: дети, старики, юноши, девушки — все.
Мои родители поженились в 1929 году.
Оба замечательно пели, только время, к сожалению, было непесенным... Отец уехал на заработки в Одессу и больше к нам не вернулся. У него появилась другая семья. Вот тогда-то, оставшись с грудничком на руках и обезумев от голода и безысходности, мама понесла меня в детский дом. Шла, плакала, ноги заплетались, и вдруг, спохватившись, сказала: «Нет, детонька, умрем — так вместе». Каким-то чудом нам удалось выкарабкаться. Чудо вообще всегда жило где-то рядом.
Когда мама была совсем маленькой, она попыталась зачерпнуть из бочки воды, бочка опрокинулась на нее. Мама стала заикой. Доктор сказал:
— Отведите девочку в церковь, пусть поет в хоре.
— Зачем? — удивилась бабушка.
— Молитвенное песнопение врачует. Будет вместе со всеми тянуть звуки долго-долго, и заикание пройдет.
Семнадцать лет мама пела в церковном хоре. Заикание действительно прошло, голос окреп, углубился. Так регент сделал из Настеньки Алексеевой, любимицы прихожан, будущую оперную певицу.
Но театр будет потом, а тогда, в тридцатые годы, маму с маленьким ребенком на работу не принимали. Голод косил людей как траву. В отчаянии она в горсовете ударила кулаком по столу. Увидев обезумевшие глаза и болтающегося на руках, словно кукла, грудного ребенка, «товарищ» понял, что это край. Поспешно стал звонить кому-то и нашел-таки ей место.
Мама начала работать в хлебном киоске на окраине города. Хлеб давали по карточкам, пока довезут — половины недостает.
