А командир Александрович учил Нонну стрелять из ружья и пистолета. Вечером он взял да и посватался к Нонне. Ему было двадцать пять, ей — восемнадцать.
«Ты ж хотела учиться, какое там замуж?! — сказала мама. — И потом, ты его знать не знаешь — ни ухаживаний, ни любви».
Уже после войны Нонне приглянулся паренек, но он положил глаз на другую дивчину, фигурой похожую на балерину. «Конечно, — говорила Нонна, — та стройная, как березка, а я кобыла здоровенная».
Сестра вообще переживала, что такая крепкая. Зато когда в школе проводился кросс, она нижнюю губу закусила и первой прибежала. А нас, младших братьев и сестер, в мешке на спине катала.
Но в отместку тому хлопцу Нонна с Клавкой чуть ли не каждую ночь с его двора цветы выкапывали, а потом у нас под окна высаживали. Утром просыпаешься, а на клумбе трофеи цветут, которые подружки ночью «скоммуниздили»...
Сестра никогда не давала понять, кто из парней ей нравится. С одного взгляда выбирала того, который мил, а чтобы он внимание на нее обратил, старалась заинтересовать собой других. Словно загорался у нее внутри огонь, и начинала Нонна вспоминать такие случаи из жизни, что слушатели за животы от смеха хватались. Вот уже и «объект» от своей спутницы отвлекся и в сторону Нонны шею тянет. А той большего и не надо, она победила!
Поступая во ВГИК, Нонна так травила байки из жизни, что экзаменаторы ее умоляли: «Не надо басню, расскажите еще раз историю про ботинки».
И Сергей Аполлинариевич Герасимов просил. А Нонна потом домой письмо прислала: «Все, мама, идет как надо. Только одно горе лютое: дядька, который тут самый главный учитель, такой старикашка, что, боюсь, как бы не помер во время обучения!» Герасимову тогда исполнился сорок один год, а Нонне — девятнадцать... Кто бы мог подумать, что этот «старикашка», снимая Нонну в роли Ульяны Громовой, влюбится в нее и осмелится просить у нашей мамы Нонниной руки. Сестра относилась к нему как к учителю, педагогу, наставнику, и Сергей Аполлинариевич понимал: без маминого согласия у него нет шансов.
— Да мы же с вами ровесники, — возмутилась мама. — А вы подумали, что будет через двадцать лет?
— Я буду ее снимать, она талантлива и станет кинозвездой.
— Если она талантлива, то и так станет звездой, зачем ей за вас замуж выходить? Тем более дочь не хочет.
Маме нравился Слава Тихонов. С ним Нонна дружила с первого курса. На каникулы привезла его в Ейск. Тихонову тогда было восемнадцать, а Нонне двадцать.
— Мама, это мой однокурсник.
— Ой, какой красавец румяный! — воскликнула мама. — Давай я его поселю у своей подруги в отдельной квартире. У нее там хорошо, свободно.
— Ирина Петровна, — взмолился Слава, — оставьте меня у вас, я хочу слышать, как Нонна сопит.
И мама постелила ему в нашей двухкомнатной на полу.
На следующее утро Нонна шепчет брату: «Ген, уведи Славку за арбузами. Я хоть по Ленинской прошвырнусь. Он такой подозрительный, ужас! Не муж, а ревнует».
А бахча в Ейске далеко за городом. Гена со Славой ушли, а когда вернулись с арбузами, Нонна уже нагулялась, натанцевалась и спать легла.
В другой раз Нонка опять шепчет брату: «Ген, своди Славу на рыбалку, он любит. Бычков наловите, потом пожарим».
Мальчишки на рассвете — на мол, а она — к Клавке и на променад. Не любила Нонна несвободу...
Уже спустя много лет я спросила сестру:
— Зачем ты таилась тогда?