Тайна раскола МХАТа: почему Доронина и Ефремов из влюбленных превратились в заклятых врагов?

Откровенные воспоминания заведующего труппой МХАТа.
Записала Анжелика Пахомова
|
24 Июля 2015
Кадр из фильма «Три тополя на Плющихе». 1967 г.
Фото: east news

«С Таней Дорониной в юности мы чуть было не поженились. С Олегом Ефремовым долгие годы дружили», — говорит Евгений Новиков — заведующий труппой МХАТа времен раскола. Евгений Александрович знает если не все, то очень многое и о Дорониной, и о Ефремове, и об их романе, и о том, какая кошка пробежала между великими актерами, что в конце концов привело к тому, что стало два МХАТа. В интервью «7Д» он впервые откровенно рассказывает об этом...

Таню я впервые увидел жарким летом 1951 года в Репино. Там был чудесный санаторий, в котором мой отец работал главным врачом. А шеф-поваром на кухне санатория трудился Василий Доронин, отец Тани. По этой причине мы жили в одном доме, отведенном сотрудникам. Мы с отцом — на первом этаже, а в мансарде в двух комнатках ютились Доронины: Василий Иванович с женой, старшей дочерью Галей (у той уже был свой ребенок) и 17-летней Танечкой. С ней мы ходили купаться на пляж Финского залива. Таня брала с собой племянника Арсюшу, которого с удовольствием нянчила и таскала на руках. Таня уже успела оформиться: женская стать, округлые плечи, щечки… Она была такая красивая! Правда, очень скромно одета. Помню, на пляже Таня все читала мне стихи Ахматовой. «Предо мной золотой аналой, и со мной сероглазый жених…»

Женихом вроде как считался я. Потому что очень скоро между мною и Таней возникла нежная, юношеская влюбленность. Очень целомудренная. Таня была воспитана по самым строгим понятиям, как советская девушка. Она ничего «о всяком таком» не знала. И я любил ее так же искренне и робко. Как-то, лукаво посмотрев на нас, сидящих рядышком на пляже, с Арсюшкой, который возился у нас в ногах, соседка крикнула: «Танька! Своего-то когда рожать будешь?!» — «Никогда, — серьезно ответила Таня. — Потому что если я буду актрисой, мне будет некогда воспитывать детей». Соседка усмехнулась: «Актриса!» Так Таню дразнили с тех пор, как она стала героиней детективной истории — удрала после восьмого класса в Москву, поступать в Школу-студию МХАТ!

Евгений Новиков в фильме «Прыжок на заре». 1960 г.

Тане казалось, что раз она такая талантливая, то преподаватели не посмотрят на то, что у нее нет школьного аттестата. Сказав родителям, что едет в гости к родне, она влилась в толпу абитуриентов Школы-студии. Надо сказать, что два тура она прошла в Ленинграде, там работала выездная комиссия. А на третий отправилась в Москву. Здесь Таню даже поселили в общежитие, то есть дали возможность вдохнуть студенческой жизни. Когда же Доронина увидела себя в списках, она облегченно вздохнула и призналась ректору Вениамину Радомысленскому, что покинула школу на два года раньше положенного. «Немедленно домой, к маме! Через два года приедете!» — отрезал он, и как Таня ни просила, ни плакала — пришлось ей возвращаться. И снова приступить к учебе в ненавистной школе. Каким-то образом эта история выплыла на свет и стала известна всем. Танины одноклассники подсмеивались над «актрисой». А ей ничего не оставалось делать, кроме как без всякой заинтересованности продолжать ходить в свою школу, просто ожидая аттестата. Когда мы познакомились, ей всего-то годик оставался учиться.

Первого сентября мы с Таней сели в поезд и поехали в Ленинград, ей предстояло пойти в школу, мне — в театральный институт, я уже учился на четвертом курсе. В Ленинграде мы тоже жили недалеко друг от друга. Помню, у двери в ее коммуналку было налеплено много звонков, Дорониным полагалось звонить один раз. Коридор длинный, кухня — из тех, где вечно висит белье на веревках, кто-то готовит, кто-то моется… Зато в комнате Дорониных стояла довольно добротная мебель. Помню большое зеркало на дверце шкафа, перед которым Таня любила «примерять» на себя разные лица. Ей все хотелось найти правильный ракурс, потому что она считала свою внешность невыигрышной. Она, конечно, была крепко сбита, а ей самой нравились девушки хрупкие, она им завидовала. Но Таня, как ни худела, не могла стать такой — у нее была широкая кость. Еще, мне кажется, Таня немножко стеснялась, что у нее папа — повар. Но одна повариха ей сказала: «Ты никогда не стесняйся профессии отца. Это ж самое главное — накормить людей! Он тут практически самый главный человек…»

«К 17 годам Таня уже успела оформиться: женская стать, округлые плечи…» 1950-е гг.

Однажды, уже глубокой осенью, я, как обычно, встретил Таню после учебы, и мы, держась за руки, возвращались домой. Таня жаловалась, что ее опять разбирали на классном собрании. «Говорили, что я не ответственная, что мало интересуюсь жизнью коллектива». Таня говорила это вроде как даже со смехом. Потому что у нее была цель, и все. Что они там понимают? А потом, если бы они знали, какое у нее расписание. Как у космонавта! В Доме пионеров она посещала сразу несколько секций: французский язык, пение, художественное слово, танец… Ведь актрисе многое нужно уметь, а все, что не имеет отношения к актерству, ее не интересует. Зачем ей математика, химия? Зачем ей эта жизнь чужого ей коллектива?..

Мы как раз говорили обо всем этом, и вдруг Таня ахнула. Перед нами как из-под земли вырос ее отец, который, вероятно, от кого-то узнал новость о классном собрании. Василий Иванович вырвал Танину руку из моей и прямо на улице, при всем честном народе, несколько раз ударил ее по щекам. Я закричал: «Что вы делаете, как вам не совестно?» — «А ты молчи! Знаем мы вас, артистов», — отмахнулся Василий Иванович. Для него актер — это был человек без определенного рода занятий, болтающийся без дела. И он увел Таню.

С тех пор мы с ней стали встречаться тайно. Обычно я приходил в их дом, прокрадывался, нажимал звонок и на всякий случай убегал в сторонку, вдруг отец или мать выйдут. Когда наступила зима, то стало еще проще. Я подбегал к дому, лепил снежок, и по ее окошку — хлоп. И она уже знала, что это я пришел. Всю зиму мы часто ходили по городу, грелись в кино — в общем, дружили, как говорится… А однажды, когда родители Тани не ночевали дома, она осталась у меня. Я тоже, как правило, жил один, потому что отец мой много ездил. Тогда-то Таня и показала свое строгое воспитание, в какой-то момент сказав мне: «Нет, это только после свадьбы!» Но я и так был счастлив. Весной, когда я сдавал в институте дипломный спектакль, Танюшка пришла с огромным букетом сирени для меня. Казалось, впереди счастье...

«Олега и Таню познакомила Нина Дорошина, с которой у Олега был долгий роман»
Фото: МОСФИЛЬМ-ИНФО

В 1952 году Таня поступила во МХАТ. Как уж ей удалось сломать сопротивление родителей — даже не представляю. Помню, она жаловалась: «Меня хотят определить в библио­течный институт!» А я ей ответил: «Хорошо хоть не в рыбный!» Ее родители до последнего не верили, что она все-таки поедет снова в Школу-студию поступать. Но Таня умела как-то мягко настоять на своем. Ну а меня через год призвали в армию. Определили в военный ансамбль, с которым нужно было ехать в Германию на три года. Конечно, мы с Таней договорились, что она будет меня ждать. Но письма от нее приходили все реже, да и я, честно говоря, уже влюбился в солистку нашего ансамбля Светлану.

В 1955 году, во время отпуска, я зашел к Татьяне. Она призналась, что вышла замуж за своего сокурсника по Школе-студии Олега Басилашвили. Как я понял с ее слов, Басик к ней так прилип, что просто ни в какую! Она мне потом, через много лет, сказала: «Да, ты уехал… А он меня так уговаривал, так уговаривал. Я на него смотрела, смотрела… Потом мне показалось, что он чем-то на тебя похож. Ну я и вышла за него замуж». Так судьба развела нас, похоронив светлую юношескую любовь.

«Олег, признайся, зачем тебе так много женщин?»

В последний год службы в армии я прочел в журнале «Театр» о молодежной студии «Современник», которую создал талантливый актер Олег Ефремов. Я сразу понял, что мне надо к нему! И как только демобилизовался, заявился в Москву, в Детский театр, где Олег тогда еще работал. Помню, пройдя через служебный вход, где никто меня ни о чем не спросил, я бродил по внутренним помещениям театра, потом распахнул какую-то дверь и попал в курилку. Там всеобщее внимание было обращено на молодого парня, улыбавшегося в 32 зуба, он травил байки. Я сразу понял, что это и есть Ефремов. И вызвал его на лестницу поговорить.

«Танька! Своего-то когда будешь рожать?!» — «Никогда, — серьезно ответила Таня. — Мне будет некогда воспитывать детей»
Фото: МОСФИЛЬМ-ИНФО

Он мне сказал: «Ты понимаешь, у нас ведь в студии даже зарплаты нет, все еще только начинается. Поэтому все актеры служат в других театрах. И тебе нужно устроиться…» И тут же его осенила идея: «А давай к нам, в ЦДТ!» На следующий день, когда я пришел в администрацию театра, мне сказали: «Нам актеры не нужны!» — «Но я от Ефремова…» — «От Ефремова? Тогда другое дело!» И меня приняли. А буквально через несколько месяцев Олега уволили. Он просто не явился вечером на спектакль, хотя играл главную роль в сказке «Конек-горбунок». Олег не расстроился — он всеми помыслами был уже в «Современнике». А вот я неожиданно прижился в Детском театре, да так, что в «Современник» больше не стремился...

Несмотря на то что мы работали в разных театрах, из виду мы с Олегом друг друга не потеряли и все равно вертелись в одной компании. Помню, в 1967 году, как раз в период съемок «Трех тополей на Плющихе», я узнал о его романе с Дорониной. Надо сказать, что он просто не мог играть любовь с актрисой, с которой у него ничего не было. И я не удивился, когда Олег признался мне, что у них с Татьяной завязались отношения. Кстати, с Таней их познакомила Нина Дорошина, с которой у Олега был долгий роман с перерывами. Нина и Татьяна стали подругами еще в студенчестве. Друзья тогда шутили над созвучием их фамилий: «Дорошина ходит с Дорониной!» А когда Татьяна стала играть крупные роли в БДТ, Нина с Олегом иногда садились на поезд и приезжали в Ленинград, специально, чтобы посмотреть ее спектакль. Так что с Олегом у них знакомство было давнее, но в нечто большее оно переросло, только когда они год провели вдвоем в тесном пространстве машины, на съемках «Тополей…».

Я ничего не стал рассказывать Олегу о своем юношеском романе с Татьяной, а только спросил его: «Ну ты как петушок перетоптал всех «кур» в своем «Современнике», да и на съемках тоже… Зачем тебе так много женщин?» Он ответил: «Ну, понимаешь… Это как художник тронул кистью холст, посмотрел — нет, не то! Смешал краски заново, опять сделал мазок — вроде то. Посмотрел повнимательнее — нет, не то! Соскоблил. Вот теперь вроде ничего». Одним словом, как я понял, и Таня для Олега оказалась «не то». Но ее достоинства или недостатки тут, думаю, ни при чем… Для него все женщины так или иначе оказывались «не то». И задерживались с ним только те, кто любил его безумно и все терпел.

Басилашвили и Доронина поженились в середине 50-х годов, когда оба были еще студентами

Ну а с Таней Олег в последующие годы еще не раз встречался на съемочной площадке — в фильме «Еще раз про любовь», в телесериале «Ольга Сергеевна». Отношения у них были очень теплые, доверительные. И ясно было: он бы дорого дал, чтобы Таня вернулась к нему в театр.

Дело в том, что Доронина, уйдя из БДТ во МХАТ, проработала там шесть лет, а затем перешла в Театр Маяковского, к Гончарову. И только через 11 лет, не поладив с худруком, в 1983 году снова вернулась во МХАТ. Тогда Олег уже потерял на­дежду найти общий язык с имеющейся у него труппой в сто с лишним человек и набирал свою, «звездную» команду. Пригласил Олега Борисова, Иннокентия Смоктуновского, Ию Саввину

К этому времени я уже больше десяти лет работал во МХАТе. Мне было под сорок, когда я почувствовал, как это все-таки унизительно — быть актером. И я устроился в Министерство культуры, где меня и встретил Олег: «О, Женька, здорово, а что ты тут делаешь? Иди ко мне во МХАТ! У нас есть должность заведующего труппой». Он тогда всех под себя греб. Вообще действовал смело, дерзко… Я знаю, что, когда его назначали худруком МХАТа, он сказал заведующему Отделом культуры ЦК: «Заметьте, я вас об этом не просил! Это вы меня назначили. И я буду вести тот образ жизни, к которому привык!» Имелось в виду, что график «болезней» у Олега не изменится. Хотя это не означало, что он забрасывал дела, помню, терпел и два, и три месяца… Но время от времени ему было «надо». Чего, кстати, на дух не переносила в Олеге Таня Доронина.

Когда я пришел во МХАТ, она еще не ушла к Гончарову. В паре с Олегом Таня играла в пьесе Володина «Дульсинея Тобосская». Думаю, Доронина была Ефремову нужна и в качестве агента, которого можно заслать к новому министру культуры. Ведь Фурцева, занимавшая эту должность до 1974 года, была влюблена в Олега. А следующий министр, Петр Нилович Демичев, у которого было прозвище Ниловна, был откровенно влюблен в Доронину. Также от нее сходил с ума первый секретарь Московского горкома КПСС, партийный вождь Виктор Гришин. А эти люди могли очень много сделать для МХАТа! Например, разрешить смелую пьесу, которую Олег уже лет семь безуспешно пытался пробить для постановки. Это была пьеса Александра Гельмана «Скамейка».

С Инной Чуриковой в фильме «Старшая сестра». 1966 г.
Фото: МОСФИЛЬМ-ИНФО

История грубоватого в своей откровенности разговора шофера и работницы чулочной фабрики, обнаруживающая все противоречия между мужчиной и женщиной, не нравилась чиновникам. Ефремову не позволяли «тащить на сцену МХАТа эту грязь». Доронина тоже считала пьесу грязью, но отстаивать ее к Демичеву пошла, потому что после «Скамейки» Ефремов пообещал ей чуть ли не роль Анны Карениной. Татьяне стоило только взмахнуть ресницами, и министр культуры пьесу разрешил. Но почему-то на этом карьера Дорониной в ефремовском МХАТе в общем-то и закончилась. Кроме роли в «Скамейке», которую она ненавидела, Таня у Олега так ничего толком не сыграла. При этом к Ефремову с претензиями обращаться было бесполезно. Он ненавидел, когда актеры выпрашивали роли. «Есть интересы театра», — говорил он, хотя, если честно, по сути, это были интересы Олега.

А тут Плучек предложил Тане роль, о которой она мечтала, — Раневскую в «Вишневом саде». Но Олег и слышать об этом не хотел, он требовал верности МХАТу, никакого «налево»! Таня недоумевала: «Интересно, почему я не могу совмещать, если в этом сезоне я во МХАТе ничего нового не репетирую?» Думаю, в ее сердце уже тогда начал зреть бунт против Ефремова...

Чтобы стать худруком МХАТа, Тане потребовалась одна минута

А потом в театре началась вся эта история… Первыми Ефремов собрал администрацию театра — это было, как сейчас помню, 6 ноября 1986 года. Он сообщил нам о том, что решил разделить МХАТ. Я тогда единственный из руководства проголосовал «против». Остальные были обескуражены, ошеломлены… Хотя о реформах Олег говорил давно, и было понятно, что когда-то они произойдут. Вот только мое мнение по этому поводу таково: Олег был гениальным актером и режиссером. Как руководитель — он мог бы хорошо командовать дивизией. А ему доверили весь фронт. И он запутался, наломал дров.

«Олег подослал Таню к министру культуры, зная, что тот в нее давно влюблен. В кабинеты чиновников она входила без стука!»
Фото: МОСФИЛЬМ-ИНФО

Ну а потом было общее собрание труппы, и вот тут началась кутерьма! Собрание, на котором обсуждалось, как делить театр, длилось три дня! Расходились только на ночь. Перестали играть спектакли, забыли вообще обо всем на свете. Мало кто знает, но план реорганизации МХАТа был написан не самим Ефремовым, а драматургом Михаилом Шатровым. Этот человек всю жизнь писал исторические пьесы о Ленине и говорил о себе: «У меня ленинский тип мышления!» Оно и видно! А еще на том знаменитом собрании другой драматург — Александр Гельман — ошарашил всех. Он взял в руки лист бумаги и сказал: «Как разделить МХАТ? Да очень просто! Чик — и готово!» И порвал бумажку надвое. После этого поднялась такая волна возмущения, что Олег Табаков встал и попросил выйти всех, кто за Ефремова. Вышло человек сорок…

Тут поднялся с места наш актер, Юрий Пузырев, и сказал: «Нам тоже надо выбрать кого-то ответственного. Кто будет представлять наши интересы. Может, Татьяну Васильевну? Проголосуем?» Доронина сидела тут же и молчала… И раз — единогласно за нее сто человек проголосовали. Вот так, в одну минуту, все было решено. Думаю, Таня очень хотела стать главной, она к этому времени уже созрела как лидер. Окончила режиссерские курсы, у нее появились не только актерские, но и режиссерские амбиции. Одним словом, она возглавила оставшуюся часть труппы. И это при том, что ее-то Ефремов к себе приглашал! Доронина однозначно при разделе была бы принята в основную труппу. Если бы не заступилась за «отсеянных». Она спросила Олега: «А куда пойдут работать те, которых ты не взял к себе?» А он легко ответил: «Да хоть в клуб «Каучук». Был такой клуб культуры при одноименном заводе. Таня вспыхнула: «Тогда и я не останусь!» И решения своего не изменила.

«Для Ефремова все женщины так или иначе оказывались «не то». И задерживались с ним только те, кто любил его безумно и все терпел»
Фото: fotodom.ru

Но даже после того исторического собрания МХАТ окончательно разделился далеко не сразу. Прошло еще четыре месяца, за которые все окончательно переругались и ситуация зашла в тупик. И вот 24 марта 1987 года Олег Николаевич в последний раз решил собрать пока еще единую труппу театра. К этому его подтолкнуло коллективное письмо, написанное «доронинцами» в Министерство культуры от имени якобы всех артистов МХАТа. Там впервые открыто затрагивался вопрос болезни Ефремова. Было рассказано, что на гастролях в Болгарии Олег напился прямо за кулисами театра, в правительственной ложе. А потом якобы он в гостинице, продолжая гульбу, завернулся голый в болгарский флаг, вышел на балкон и орал: «Я самый главный болгарин!» Это был удар ниже пояса…

Стенограмма речи Олега Ефремова на этом последнем собрании до сих пор хранится у меня. Он сказал: «Документ, который был послан от имени МХАТа и который некоторые из вас подписали задним числом, окончательно убедил меня в том, что внутреннее размежевание труппы стало реальным фактом… Никто не может заставить меня заниматься совместным творчеством с людьми, которым по понятиям старого Художественного театра нельзя было бы и подать руки. Заявляю со всей определенностью: никакой единой труппы у нас нет и быть не может, как не может быть и общего художественного руководства… Затягивать решение конфликта дальше нельзя. Театр находится у той черты, у того порога, за которым нельзя уже будет скоро играть совместные спектакли. В дело пошли доносы, исчезли остатки интеллигентности, даже элементарной порядочности. Поэтому прошу сегодня труппу проголосовать за мое предложение о создании двух сцен внутри объединения «Художественный театр».

«Таня была воспитана по самым строгим понятиям, как советская девушка. Она ничего «о всяком таком» не знала»
Фото: МОСФИЛЬМ-ИНФО

Как известно, голосование это опять не прошло. «Доронинцы» боялись, что никакой второй сцены не будет, они требовали свое помещение, свой отдельный театр. Что и состоялось. Так появились «мужской» МХАТ и «женский», руководители которых ревниво краем глаза следили за действиями друг друга.

Подать в суд на Доронину Ефремов не мог

Разумеется, все последующие годы и Ефремова, и Доронину пытались спровоцировать на какие-то высказывания. Но оба стойко молчали! Лишь однажды между ними произошла стычка. Тогда даже железобетонное терпение Олега Николаевича, который никогда не воевал с дамами, пошатнулось… Как-то раз один из сотрудников театра принес в кабинет Ефремова американскую газету, где было опубликовано интервью с Дорониной, данное ею на гастролях в США. Разумеется, корреспондент на все лады расспрашивал ее о разделе МХАТа, и, судя по напечатанному, на чужбине Доронина позволила себе высказаться. В частности, Олегу Николаевичу перевели такой отрывок: «Татьяна Васильевна, а как сложилась судьба актеров пенсионного возраста после раздела МХАТа? » — «Если б план Ефремова осуществился, их судьба могла сложиться очень печально. На мой вопрос Ефремову: «Куда же деваться старикам?» — он ответил: «Сами передохнут...» Услышав такое, Олег Николаевич побагровел и стукнул кулаком по столу: «Я подаю на нее в суд!»

На следующий же день в театр были приглашены юристы. Но они объяснили Олегу Николаевичу, что привлечь по факту публикации Доронину довольно трудно. Потому что это был все еще Советский Союз, хоть и на грани распада. И в нем действовали советские законы, никак не связанные с международным правом. А интервью было дано за границей… Если, конечно, Доронина вообще давала это интервью и ее слова не были искажены. В чем Ефремов уверен не был, а позвонить и прямо спросить было ниже его достоинства.

«Думаю, Таня очень хотела стать главной. К моменту раздела МХАТа она уже созрела как лидер, окончила режиссерские курсы... Пожалуй, никто в театре, кроме нее, не мог составить конкуренцию Ефремову»
Фото: риа новости

И вот прошло несколько лет. В Министерстве культуры проходило собрание по поводу празднования столетия МХАТа, на него, разумеется, пригласили худруков обоих театров. Все мероприятие Ефремов просидел, ни разу не повернув голову в сторону сидевшей рядом Дорониной. Но когда собрание закончилось, вдруг обернулся к ней, схватил ее за руки и даже немного встряхнул: «Таня! Нам нужно серьезно поговорить!» Они не виделись после раздела МХАТа ни разу, то есть уже больше десяти лет. И, пожалуй, требовалась немалая решительность, чтобы разрушить невидимую стену, образовавшуюся между ними. Только вот Танина реакция была явно не той, какую Ефремов ожидал. Как ни в чем не бывало она расплылась в улыбке: «Олежечка, здравствуй!» У Ефремова вытянулось от удивления лицо… И он совершенно забыл о своем намерении что-то у Дорониной выяснять. Ох и не проста была Татьяна Васильевна!

Однако после этой встречи лед тронулся. И на празднование столетия МХАТа, которое каждый театр отмечал по-своему, Доронина отправила Ефремову личное приглашение. А Олег Николаевич даже позвонил ей и также пригласил на свой праздник. Но никто из них друг к другу не пришел… Только через год уже тяжело больной Ефремов посетил-таки театр Дорониной. Ему кто-то рассказал, что, мол, такой хороший спектакль там идет — по пьесе Виктора Розова «В день свадьбы».

Ефремов заинтересовался. Я при этом не присутствовал, но мне рассказывали, что появление Олега Николаевича в зале произвело за кулисами театра переполох. Стали совещаться: что делать? В конце концов в антракте послали к нему помощников Дорониной. Мол, пожалуйте за кулисы, выпить чаю. Олег Николаевич отказался. Говорят, из театра он вышел со слезами на глазах. Скорее всего, это не спектакль его так растрогал. Просто в этом здании Ефремов проработал больше десяти лет, здесь происходил раздел МХАТа, многое вспомнилось… А по поводу ­пьесы Олег Николае­вич сказал: «Хорошо играют ребята! Только непонятно зачем…» Имея в виду, нужна ли людям в 1999 году такая пьеса.

Через год Олега Николаевича не стало. Память о нем хранится в сердцах многих людей, и в ЦДТ, и в «Со­временнике», и в МХТ в Камер­герском… Но по моим наблюдениям, больше всего Олега помнят в театре у Дорониной. В том смысле, что до сих припоминают все обиды, все подробности раздела. Словно это было вчера. Ведут односторонний спор с человеком, которого уже нет на этом свете. И вот я думаю: могли ли такие сильные чувства зародиться без женской обиды?..

События на видео
Подпишись на наш канал в Telegram
Прогноз на неделю 18 — 24 марта по дате рождения
«Энергия предстоящей недели считается довольно опасной и вызывает нежелательные последствия. По количеству неблагоприятных дней, которых на следующей неделе подавляющее большинство, можно предположить, что наступают непростые времена», — говорит практикующий ведический астролог Ирина Орлова.




Новости партнеров




Звезды в тренде

Анна Заворотнюк (Стрюкова)
телеведущая, актриса, дочь Анастасии Заворотнюк
Елизавета Арзамасова
актриса театра и кино, телеведущая
Гела Месхи
актер театра и кино
Принц Гарри (Prince Harry)
член королевской семьи Великобритании
Меган Маркл (Meghan Markle)
актриса, фотомодель
Ирина Орлова
астролог