...Рая была дочерью витебского врача, в детстве училась у Иегуды Пэна, когда-то бывшего первым наставником Шагала. Продолжать учебу поехала сначала в Петроград, потом в Москву. С Фальком они повстречались в 1920-м в стылой мастерской ВХУТЕМАСа, где человек пятнадцать закутанных во что попало и обутых в валенки молодых людей рисовали натюрморт, от которого струился жирный запах керосина: по общему соглашению староста группы опрыскивал им продукты, чтобы изголодавшиеся студенты не соблазнились едой. Натюрморт Рае не давался, громоздился на холсте грудой случайных мазков.
Вырезав в кусочке плотной бумаги крошечное прямоугольное отверстие, Роберт Рафаилович протянул листок девушке: «Взгляните еще раз с той точки, откуда хотели писать». Произошедшее дальше как молнией поразило Раю — старый деревянный кубок, оловянная тарелка, пахнущее керосином яблоко вдруг перестали быть просто вещами, превратившись в россыпь драгоценных камней, уложенных в строгий узор неведомым чародеем. Позже она, конечно, узнала, что прием этот ненов и почти все преподаватели живописи рано или поздно учат ему воспитанников. Но тогда все произошедшее показалось ей волшебством, захотелось больше не покидать этого удивительного человека, который способен одним движением руки преображать мир.
Очень скоро Раиса вместе с однокурсниками оказалась на восьмом этаже дома на Мясницкой, 21, в квартире с закопченной буржуйкой и удивительными картинами, полными ярких цветов, по которым так тосковала в промерзшей вхутемасовской аудитории. Некоторое время спустя она перебралась в эту комнату жить. Именно с Раисой Вениаминовной Роберт Рафаилович уехал из СССР во Францию в 1928-м. Через год она вернулась на Мясницкую. Одна...
Расставание с Раисой Идельсон было, пожалуй, единственной историей из прошлого, о которой Фальк предпочитал не говорить. И всегда опекал ее нежнее остальных своих бывших женщин, распространяя эту опеку и на сестру Раисы Вениаминовны, и на маленького Юлика, оставшегося Рае на память от короткого брака с Лабасом, в который она после возвращения из Парижа ринулась как в омут. Года через два после рождения сына муж Раисы вернулся из Крыма с другой женщиной...
«Раз отец мальчика оказался негодяем, значит, ему будем помогать мы», — как о чем-то само собой разумеющемся сообщил Фальк Геле. «Мы должны помогать кому можем», — неизменно напоминал он ей после получения любого случайного гонорара. И она старательно кивала, никогда не упрекая его ни за дачку, снятую для Юлика, ни за авоську с продуктами, отнесенную Елизавете Сергеевне, которая после гибели Валерия на войне осталась совершенно одна и в минуты отчаяния осыпала Фалька упреками за то, что тот не удержал сына от ухода на фронт...
