И вот теперь, как когда-то в училище, старые друзья, прибитые волной жизни к одному берегу, время от времени собирались на чай, показывали друг другу новые работы, расспрашивали Фалька про Францию, по которой он за десять лет изрядно поездил, про тамошний рынок искусств, про встречи в Париже с их старым учителем Константином Коровиным, ярко рассказывавшим им о никогда не виданном волшебном городе, а теперь нищенствовавшим в «веселом Париже» с больной женой и сыном-инвалидом на руках...
«Лишних» вопросов друг другу не задавали, слухи о новых арестах, расползавшиеся по столице, не обсуждали, к окнам дома за рекой, иногда зажигавшимся среди ночи адским огнем, пытались не присматриваться. Старались просто жить, хоть чем-то помогать тем, кому еще хуже, по мере сил работать...
Искать работу между тем становилось все сложнее. Выручали частные уроки, которые добывали Фальку то бывшие ученики, то старые друзья. Да еще работа над оформлением спектаклей в Государственном еврейском театре, с которым Фальк сотрудничал с двадцатых, подружившись с нынешним руководителем ГОСЕТа Соломоном Михоэлсом.
Геля все болела, иногда Роберт Рафаилович неделями был в их студии под крышей и за сиделку, и за домохозяйку. «Думаю, Роби, ты не совсем так представлял себе жизнь с молодой женой», — виновато шутила Щекин-Кротова. Но Фальк как ни в чем не бывало, сунув под мышку свою универсальную кастрюльку, отправлялся по винтовой лестнице вниз за водой: раковина, ванная и уборная были общими на два этажа мастерских. Вернувшись, разжигал примус...
В декабре 1940-го Ангелина официально стала его четвертой женой. К тому времени она знала почти все не только о Лизе Потехиной, но и о других своих «предшественницах». Фальк рассказывал о былых увлечениях и браках свободно и легко, принимая на себя вину за все размолвки и расставания с любившими его женщинами. Говорил о бурном романе с Любовью Попеску, случившемся в Крыму в 1916-м. О том, как эта страсть разрушила благополучный брак с Лизой, с которой они расстались вскоре после рождения сына. И о платоническом поначалу увлечении дочерью Константина Станиславского Кирой Алексеевой, об их непродолжительном браке, в котором на свет появилась дочка Кирилла. И о нежной, почти мистической связи с той самой Раисой Идельсон, что жила теперь в его бывшей мастерской на Мясницкой с сыном Юликом. Прихватив мальчика, она тоже заглядывала порой в гости в «дом с драконами».
