Сумасшедший! И Станиславский относился к нему по-особенному. Дядя среди нас самый настоящий Баталов. Другие родственники вынуждены были брать псевдонимы, иначе в программке спектакля фигурировала бы одна и та же фамилия.
Жена его, Ольга, назвалась Андровской в память о погибшем любимом брате Андрее. Она тоже великая актриса! Никто не знает, что мою любимую тетю Лелю привозили в театр из больницы забинтованной от пояса до плеч, ей вообще нельзя было вставать с постели. Но она как-то сумела договориться с врачами: приезжала, одевалась, гримировалась и порхала по сцене в роли пани Конти в гениальном спектакле «Соло для часов с боем».
Уходила, махая ручкой зрителям, а ее уже ждала «неотложка», чтобы везти назад в больницу, где тетя Леля и умерла. Для нее, для дяди Коли жизнь казалась менее важной, чем сцена.
Помню, однажды в эвакуации в Бугульме моя мама потеряла сознание прямо во время спектакля. Неожиданно рухнула на стол. У меня внутри что-то оборвалось, но я не мог сразу к ней кинуться, нужно было закрыть занавес. А потом к ней: «Мамочка, очнись!» Перепугался ужасно. Отчим Виктор Ардов был на фронте, а она одна с нами, тремя детьми. Возможно, обморок был из-за голода. К счастью, мама вскоре поправилась.
То, что выделывала моя жена Гитана на арене, — тоже храбрость, за которую нельзя не уважать.
Это был очень опасный трюк. Во время гастролей во Франции Гитану увидел сам Марсель Марсо, после представления он дождался ее за кулисами, чтобы познакомиться и выразить свой восторг. Она была у него в гостях и хранит всю жизнь подарок великого мима — серебряную подкову. Позже и я подружился с Марселем, когда он посмотрел в Париже мой фильм «Шинель». Марсо хотел, чтобы я поставил гоголевский «Нос», мечтал сыграть в нем. Но мне запретили...
Я, к сожалению, очень мало успел... Не дали сделать, например, программу по бунинским рассказам. А теперь вдруг выяснилось, что Бунин — наше все, и Никита Михалков снял фильм «Солнечный удар», он скоро выйдет.
Мне не разрешили читать на радио «Казаков» Льва Толстого, где так точно выражено ощущение человеком божественного. В 1957 году я ушел из МХАТа, где знал с детства каждый гвоздик. Но Хейфиц позвал сниматься в кино. На семейном совете мы долго решали, что делать — отказаться от предложения Иосифа Ефимовича и остаться в театре или все-таки выбрать кино. Я выбрал кино...
За свою долгую жизнь не раз принимал большие решения. Однажды иду по коридору «Ленфильма», ко мне подбегает помощник режиссера и говорит:
— Вы утверждены на роль Ленина!
Я резко: — Никогда в жизни!
Что тут началось!
Какой-то салага посмел отказаться от роли вождя мирового пролетариата! Хейфиц потребовал, чтобы я безвылазно сидел у него на даче. За меня заступился Юрий Герман: «Да какой из Баталова Владимир Ильич? Долговязый, курносый, да еще и не член партии!» В результате роль Ленина в фильме «На одной планете» получил Кеша Смоктуновский.
«Шинель» я снял чудом — на «Ленфильме» не нашли другого проекта, чтобы быстро запустить к юбилею Гоголя. Зато долго пришлось бороться, чтобы главного героя сыграл Ролан Быков. Это был мой диплом. А после «Трех толстяков» вежливо посоветовали: «О классике забудь навсегда».
Тогда написал сценарий по роману замечательного писателя Георгия Владимова «Три минуты молчания», а он взял и эмигрировал в Германию, проект был похоронен.
Я женился на Гитане спустя десять лет после знакомства, в 1963 году.
