Виктор Бычков: «На юбилей жена устроила мне сюрприз»

«В день своего 70-летия я снимался — в продолжении любимого сериала «Жуки». Полина оставалась в Питере, а съемки шли в Калужской области. Но для нее нет ничего невозможного! Полина нашла в Калуге кондитера, которому заказала огромный трехэтажный киноторт со съедобными изображениями моих героев. Хватило на всю съемочную группу!» — рассказывает актер Виктор Бычков.

— Виктор Николаевич, в вашей фильмографии более ста фильмов. И, отметив недавно 70-летний юбилей, вы до сих пор в строю!

— Да, последние пару лет — хвала киношному богу — получаю много интересных предложений. Дожил до времен, когда в России снова стали снимать жанровые фильмы и сериалы. А для характерного актера, как я, комедии, сказки и фэнтези — это кладезь интересных образов. Кстати, в день своего 70-летия я снимался — в продолжении любимого сериала «Жуки». Сначала продюсеры заявили, что третий сезон будет заключительным, но потом одумались. И в четвертом, который называется «Новые Жуки» и только что прошел на канале ТНТ, зрителей ждало множество интересных поворотов (когда читал сценарий, поражался фантазии сценаристов Максима Пешкова и Сергея Нотариуса). Мой герой — батюшка Александр — оказывается в рядах тех, кто активно защищает свою родную деревню: на ее месте хотят возвести современный научный кластер — маленькую «Силиконовую долину»…

— Неужели в юбилей только работали?

— Ну, разве могла моя дорогая жена не приготовить для меня сюрприз в такой день?! Полина оставалась в Питере, а съемки шли в Калужской области, в деревне Нижние Подгоричи. Но для Полины нет невозможного! Она нашла в Калуге кондитера, которому заказала огромный трехэтажный киноторт со съедобными изображениями моих героев. Хватило на всю съемочную группу. Потом еще предполагался салют — 70 залпов. Но мы решили отложить его на потом. Так что пиротехника отправилась в Питер и ждет своего часа.

— Какого?

— Начну издалека. Последние годы нам очень помогает крестный нашего с Полиной сына — Денис... Пять лет назад Полине стало плохо, сын и теща вовремя вызвали «скорую». А потом бегали по улице — искали, кто поможет донести жену до машины, потому что бригада не носит людей тяжелее 70 килограммов. В больнице поставили диагноз «инсульт», «с колес» сделали операцию, погрузили Полину в искусственную кому. В этот момент Денис увез Добрыню со своей семьей на море, в Тунис. И когда сын вернулся, Полине уже сделали вторую операцию, она очнулась и могла говорить. Так что детская психика не очень пострадала...

— Да, всех тогда потрясла эта история, ведь Полина была такая энергичная, молодая — едва за сорок (она моложе вас на 24 года)...

— И мы не понимали: как так?! А сейчас Денис взялся помочь мне в осуществлении мечты последних десяти лет. Я опытный водитель, у меня открыты все категории. Еще до поступления в ЛГИТМиК возил слепых на автобусе, на грузовике доставлял грузы в знаменитую тюрьму «Кресты». Потом водил «Запорожец», подержанные иномарки. На пятидесятилетие первый раз в жизни купил себе новую машину в салоне — джип, в шестьдесят — еще более крутую «тачку» (каждое авто служит мне по десять лет, и каждое — веха в моей жизни).

Но все не то: я много лет мечтал о хорошем микроавтобусе! Работал как вол, и вот белоснежный красавец очень сложными путями едет ко мне из Германии. Без Дениса я не решился бы на подобную авантюру, ведь было очень много сложностей при выборе машины онлайн, оплате, транспортировке. Сейчас я сам себе напоминаю папу главной героини из фильма «Амели», которому садовый гном посылал открытки из разных стран. Мне тоже приходят весточки — видеоприветы от моего микроавтобуса из тех мест, которые он проезжает. Совсем скоро новый любимый друг приедет к папочке. Полина и Денис планируют торжественное вручение этого главного подарка самому себе — с шашлыками и тем самым салютом.

— Вы упомянули, что у вас сейчас много предложений в кино...

— Вы знаете, я работаю с семи лет, в кино снимаюсь 43 года. Но всю жизнь съемки у меня перемежались с долгими периодами ожидания новых предложений. Парадокс моей кинокарье­ры в том, что чем лучше я играл, тем дольше потом ждал следующей работы.

Но в последние пару лет я ощущаю небывалую востребованность. Летом целый месяц не был дома, потому что параллельно у меня шло три больших проекта. Крутился как белка в колесе, но все успел в лучшем виде. Очень понравилась команда во главе с режиссером Степаном Гордеевым в проекте «Волшебный участок-2» — в этом кино сочетаются мистика, детектив и юмор. Я играю колоритного волшебника Мерлина, который очень давно прибыл из Англии и совершенно обрусел. А в сериале «Афоня» (тоже для канала ТНТ) у меня главная роль.

— Это ремейк фильма Данелии?

— Нет, что вы, я бы никогда не согласился! Это фэнтези, герой которого — скромный обитатель хрущевки, добродушный пенсионер Валентин Семеныч, бывший педиатр. А его единственный друг Афоня (Тимофей Зайцев) — домовой, сотрудник потустороннего ГБУ «Жилищник». Правда, каким получится результат, пока не понимаю. Мой партнер, Тимофей Зайцев, очень талантливый парень. Он по образованию не актер, а педагог, но мы понимаем друг друга с полуслова. У невысокого Тимофея (рост 158 сантимет­ров) — обаяние и мужская харизма. Мы шутейно обращаемся друг к другу «Мужик!».

— В свое время в интервью журналу «Коллекция Караван историй» вы не стали скрывать тяжелую болезнь жены. Как сейчас Полина себя чувствует?

— В том интервью я упомянул, что жена пообещала станцевать со мной на юбилее. И сейчас мы с ней танцуем регулярно, но в бассейне — в воде Полина уже давно отлично ходит, даже бегает. А вот на суше пока только со специальной тростью и на небольшие расстояния, потому что спастика стопы не дает постоянно ставить ногу ровно. При реабилитации после инсульта надо заниматься всеми мышцами: у Полины регулярные массажи, ЛФК, пиявки, вертикализация на специальном аппарате, гидрокинезотерапия в бассейне. Медленно, но верно мы идем по этому непростому пути. Оказывается, самое сложное — восстановление функций самых далеких от сердца точек — стопы и кисти, в них множество сосудов, нервов. Надеюсь, что Полина моя еще пару лет потренируется и будет хорошо ходить. И мы снова поедем на съемки вместе. Мне очень тяжело без нее, скучаю страшно: мне обязательно надо эмоционально поделиться наболевшим после работы. Я гружу любимую каждый вечер по телефону, но это не то.

Из-за инсульта Полины у нас возник­ла небывалая степень близости и родства — больше, чем бывает у мужчины и женщины. Нежность периодически просто переполняет мою душу. Двадцать два года назад я нашел Полину, и я счастлив. Всегда завидовал людям, которые встретили свою вторую половинку еще в детском саду, в школе и прожили вместе всю жизнь. У меня не так. В прошлом — два неудачных брака, это были не мои женщины, и я не их принц на белом коне. А вот Федор и Арсения — сын и дочь от второго брака (от первого еще есть сын, с которым его мама прервала мое общение, но это отдельная история, которую подробно описал в своей книге) — родились отличные. Слава Богу, что они есть!

— Виктор Николаевич, болезнь Полины сильно изменила вашу жизнь? Можете ли вы теперь позволить себе куда-то съездить, сходить в театр?

— В театры ходим регулярно — Полина намечает, что и где будем смот­реть. Кстати, хотя во всех театрах работают друзья-приятели, у нас много денег уходит на билеты — люблю сидеть на своем месте! Нам очень нравятся небольшие труппы, которые придерживаются принципов студийности, делают независимые проекты: «Такой театр», «Небольшой Драматический Театр» (Льва Эренбурга), «Городской театр», «Плохой театр», «Невидимый театр».

Но любим ходить и в «буржуазные» театры — Александринку, БДТ. Обожаем мюзиклы. Правда, в красивейшем историческом здании Театра музыкальной комедии нет лифтов и подъемников. Поэтому специальная бригада несет Полину по лестнице, как королеву. А она в этот момент шутит, что надо пошить этим ребятам ливреи, купить парики и включать торжественную музыку. (Смеется.)

Что касается путешествий, в ноябре мы летали в Египет. Жена нашла отель, где есть доступная среда и все приспособлено для людей с повышенными потребностями. А вот в нашем питерском дворе ничего подобного нет, хотя зданию всего 17 лет. Мы купили квартиру в новостройке перед рождением Добрыни. И все эти годы у нас перед подъездом красуются жуткие ямы и трещины. К тому же пандус — заезд в подъезд — спроектирован неправильно. У механической коляски Полины из-за этого сломалось колесо. Купили электрическую с управлением правой (рабочей) рукой, но пока во дворе опробовать не смогли — такие везде ямы и горбыли. Регулярно жалуемся в ТСЖ, я записался на прием к главе района, чтобы решить эту проблему. Надеемся, что весной дело сдвинется с мертвой точки.

— Как же вы справляетесь?

— Раньше зимой только я мог затащить коляску с женой по льду и снегу в дом. А теперь сын, слава Богу, окреп и помогает мне. Добрыня у нас вообще умница, учится в десятом классе в частной школе. В его обучении мы старались совместить все лучшее. С семи лет он ходил на курсы английского по методу Мещеряковой, когда язык изучается в процессе игры, поэтому у детей не бывает зажима. А грамматику сейчас подтягивает с педагогом старой, классической школы. Когда весной мы с ним летали в Японию, впервые не ощущал себя за границей белой вороной. Потому что со мной был личный переводчик! Еще Добрыня за год освоил гитару — занимался по скайпу с педагогом из Израиля, сейчас пробует играть на барабанах. Сын пишет музыку, переводит любимые песни с английского. А недавно прошел практический курс вожатого, в следующем году сдаст тео­рию и получит международный сертификат — с таким английским его ждут везде! Так что одна профессия у парня в руках уже есть. Еще он сдает на права, записался в театральную студию, влюбился. Кстати, как вы думаете, в кого может влюбиться парень по имени Добрыня? Будете смеяться: в Марфу! В общем, жизнь у сына кипит!

Надеюсь, что мои внуки и внучки — Федоровны, Добрыничи и Ивановичи — будут обожать деда Витю. Планов у меня громадье — будем ходить в театры, на квесты и фестивали. Все это я вкусил после пятидесяти лет, когда появился Добрыня. Позднее отцовство было прекрасно, я открыл для себя целый новый мир.

— А как вы познакомились с По­линой?

— Я участвовал в антрепризе «Месье Амедей». Пьеса довольно пошленькая, роль маленькая. Но интуиция подсказала: «Соглашайся!» Спонсор предложил нам репетировать в пансионате «Дюны» на берегу Финского залива, оплатил всем проживание. И в один прекрасный день к нам приезжает светленькая, очень милая девушка — режиссер при постановщике Олеге Левакове. Полина тогда только что поступила в аспирантуру и по этому поводу накрыла хороший стол. Я сразу понял, что пропал, хотя до этого был уверен, что больше никогда не женюсь! Когда же услышал, как Полина смеется — вечерами, на посиделках у костра, я развлекал ее разными историями, — то влюбился окончательно... Она очень талантливый человек, режиссер, сценарист и мой арт-директор. Когда вел «Спокойной ночи, малыши!», она писала для меня сценарии, потом создала спектакль по мотивам передачи, с которым мы ез­дили по стране.

— У вас была пышная свадьба?

— Скорее, оригинальная. (Смеется.) Во-первых, мы расписались в мой день рождения — 4 сентября. Во-вторых, это произошло в 10 утра, после чего мы сразу... отправились в суд (там в очередной раз рассматривался иск Полины к театру, который ее незадолго до этого уволил)! Кстати, мы подавали заявление в загс, когда она уже была беременна (представляете, все три раза я женился, когда возлюбленные оказывались в положении, вот такой я «решительный»).

— Виктор Николаевич, многие ваши коллеги не любят говорить о своей самой известной работе в кино — боятся клейма «актера одной роли». Но вам, кажется, удалось вырваться из плена образа егеря Кузьмича…

— В 90-е годы, когда кино поч­ти совсем не снимали, я безумно боялся навсегда остаться только Кузьмичом из фильма Александра Рогожкина «Особенности национальной охоты». И для миллионов зрителей таким и остался, что бы ни делал. Но потом для десятков тысяч стал Иваном Картузовым (ПшелТы) из другого, лучшего, на мой взгляд, фильма Рогожкина — «Кукушка». Затем почти пять лет был дядей Витей из легендарной передачи «Спокойной ночи, малыши!». Позже прикоснулся в театре к Николаю Лескову, Генрику Ибсену, в кино — к Александру Островскому и Николаю Гоголю. Со временем влияние Кузьмича на мою жизнь поубавилось. Но память народная все еще жива, и огонь преданной любви зрителей к Кузьмичу за 30 лет не угас…

— И вы, видимо, уважаете этот огонь — судя по названию ваших воспоминаний…

— Да, я назвал их «РассКузики, или Особенности национального артиста», а выходят они на днях. Мы с женой готовили книгу почти 20 лет, вложили в нее много сил, души и все сбережения. Полина, как бережный археолог, погрузилась в мир моего детства, юности. Я рассказывал, а она писала — как одеяло из кусочков сшивала мои истории и нашу жизнь в красивый том. Это уникальное издание: 530 страниц с редкими фото и замечательными иллюстрациями художницы из Нижнего Новгорода Тони Ручьевой — мы с ней познакомились в соцсетях. Выход книги — главный творческий подарок на мое 70-летие.

— И все же Кузьмич сыграл не только благотворную роль в вашей карьере?

— Конфуций говорил: «Не дай вам бог жить в эпоху перемен», а в моей жизни сплошные перемены и парадоксы! Только у нас могло так случиться: актер, снявшийся в самой кассовой комедии десятилетия — я имею в виду «Особенности национальной охоты», — потом годами сидел без работы! Из-за этого в 1996 году даже пришлось поехать на заграничную шабашку: актер Вилле Хаапасало позвал поработать вместе в багетной мастерской его отца Осмо в Финляндии. Да, в то время мы были ближайшими друзьями, я так много вложил в наши отношения. Но с годами с сожалением разглядел в нем то, что до этого не видел, не хотел замечать: человек себе на уме, не очень щепетилен в финансовых вопросах, понятие «дружба» для него пустое место... А тогда мы с утра пораньше развозили на грузовичке молоко по магазинам, днем резали стекло и багет, а вечером актерствовали в местном драмтеатре «Старое яблоко». Но финский язык я так и не выучил — он слишком трудный. Так что перспектив особенных не просмат­ривалось…

Идея будущего фильма «Кукушка» зародилась у нас именно тогда — от безысходности. Однажды за ужином я предложил Вилле: «А давай сами напишем пьесу, как русский и финский солдаты отбились от своих частей, подружились и попали в Карелию, где в глуши нашли женщину, из-за которой в итоге поссорились». Прошло много лет, пьесу мы так и не написали. Но при случае рассказали сюжет Александру Владимировичу Рогожкину: напишите, мол, на нас пьесу, мы заплатим и будем ее играть. Он послушал и говорит: «Ерунда!» А через три дня написал сценарий «Кукушки». Мы принялись искать людей, которые дали бы на кино деньги. Я привел Рогожкина к знакомым бизнесменам, а они у меня за спиной говорят: «Зачем вам эти «пьяницы» из «Особенностей…»? Денег мы дадим, но под других актеров». К счастью, Рогожкин был порядочным человеком и нас не предал. Пересилив себя, попросил помочь крутого кинопродюсера Сельянова, с которым тогда был в ссоре. Сергей Михайлович прочел сценарий на одном дыхании и пообещал дать денег, но… тоже под других актеров!

Благодаря упертости Рогожкина после долгих споров нас с Вилле все же утвердили, но за такой минимальный гонорар, что мы просто онемели, услышав сумму. Совершеннейшие три копейки. Но справедливость в какой-то момент все-таки восторжествовала. Когда «Кукушка» вышла в прокат и кинокритики взорвались хвалебными рецензиями, продюсер выдал нам в качестве премии по тысяче долларов на карманные расходы в Москве. Мало, но все равно было очень приятно: мы единственные верили в успех картины! А потом нам еще дали Госпремию!

Но главное, после «Кукушки» я наконец избавился от клейма «егеря Кузьмича». Кстати, в этом году вышла картина «Особенности национальной больницы» по сценарию Александра Владимировича Рогожкина. Я сыграл художника, внешне напоминающего Ван Гога. Он во всем видит шедевры мировой живописи, даже в протечках на потолке психбольницы ему чудятся картины Дали и Гойи. На фестивале «Окно в Европу» в Выборге фильм завоевал приз зрительских симпатий, который получил сын Ро­гож­кина — Костя. Недавно он установил памятник на могиле отца на Богословском кладбище, очень стильный и не такой, как у всех. «Жил человек особенный…» называлась статья о Рогожкине чудесного кинокритика Ирины Павловой. Вот такой у Алек­сандра Владимировича и памятник — особенный. Я частенько захожу на это кладбище, у меня там мама лежит недалеко от Саши, любимый Виктор Цой похоронен…?

— После «Кукушки» вы снялись в нескольких заметных проектах — «Граф Монтенегро», «Четыре таксиста и собака»...

— Но все равно еле сводили концы с концами, а у нас уже родился Добрыня. Помню, в 2016 году, когда отмечали Год российского кино, у меня вообще не было съемок. В такой ситуации можно, конечно, пить и плакать, но не когда у тебя на руках маленький сын. И мы с Полиной занялись организацией детских праздников, корпоративов, создали туристическую программу «Национальные особенности Карелии, в гости к егерю Кузьмичу». Цена одно­дневной путевки была весьма демократична, но эти поездки кормили нас в самые тяжелые годы.

Я и сейчас в образе Кузьмича несколько раз в год вожу желающих по самым живописным местам Карелии. Мраморный каньон Рускеала, пещеры, элитная рыбалка по шхерам, охотхозяйство. В 2023 году был заказ на Соловки. Но эти места так пропитаны болью людей и страхом, что я не мог шутить. Было необычное — тихое, философское путешествие среди нерп и мистических камней…

— Проект таких путешествий — очень необычное начинание. Может быть, планируете еще какой-то новый род деятельности попробовать?

— За 22 года совместной жизни с Полиной мы совершенно разучились планировать, зато хорошо научились выживать и импровизировать. Ведь столько запланированного не случилось! Например, десять лет назад мы мечтали переехать в Москву — хотелось быть востребованными в теат­ре и кино. До этого через знакомых я закидывал удочку в крупные репертуарные театры родного Питера, но там оказался никому не нужен. И вдруг меня пригласили в столицу, в перспективную антрепризу по классике — «Затерянному миру» Конан Дойля. Сулили хорошие гонорары и регулярные спектакли в Москве. Полина продала «двушку» в сталинке в хорошем районе Петербурга. А я снялся в рекламе подмосковной недвижимости, получив в качестве гонорара участок в прекрасном поселке по Новой Риге. Мы начали строить дом из клееного бруса — подвели крышу и «закрыли периметр». И тут настал очередной финансовый кризис, все проекты, на которые мы рассчитывали, рухнули. Стройка в охраняемом поселке требовала постоянных финансовых вливаний. Пару лет мы платили, а потом продали дом нашей мечты соседу. Потеряли кучу денег, сил и оставили идею переезда. Где родился, там и пригодился.

— Еще как пригодились! У вас же съемки за съемками… Как вы думаете, почему востребованность пришла к вам именно сейчас?

— Стал соответствовать типажу «доброго седобородого старикана», который многим нужен. Полина шутит, что все добрые волшебники либо умерли, либо уже не такие живчики, как я. (Смеется.) Я не ощущаю свой возраст. Для меня пример бодрости и мастерства — это Сергей Каюмович Шакуров в свои 80+! Кстати, Сергей Каюмович, как и я, только в третьем браке обрел семейное счастье, мой Добрыня и его Марат близки по возрасту.

Мы с Шакуровым два года назад поработали в паре в «Друге на час»: отличный сериал о «стариках-разбойниках», которые вынуждены влиться в современную жизнь. Мой герой Анатолий — простой и добрый мужик, на таких мир держится. Он еще и подкаблучник, обожает свою Галочку. Ее играет Елена Валюшкина. Кстати, я пробовался в несколько проектов, где Елена могла играть мою возлюбленную, но все не складывалось. И вот наконец мы сыграли мужа и жену. А чуть позже у нас снова сложился «семейный дуэт»: в фильме «Сказка сказывается» мы с Еленой — дед и бабка, те самые, с которых русские сказки начинаются: «Жили-были дед да баба».

На съемках «Друга на час» бывали смены, когда после сложного эпизода — мы бегали полуголыми по огромному стадиону в холодную погоду — меня быстро увозили на съемки «Жуков», из Москвы в Калугу. Получалось две смены в один день. Но у меня душа пела, я спешил на любимую работу, как на праздник! Очень благодарен съемочной группе, которая две недели ждала, пока мы с Полиной вдвоем боролись с коронавирусом. Капельницы, уколы и кислородный концентратор помогли мне быстрее вернуться на съемочную площадку. Надеюсь на продолжение «Друга на час»: хочется побольше острых ситуаций, где могут заиграть все грани моего героя. Чем острее, тем интереснее — наши «старики-разбойники» на многое способны...

— Вам бы хотелось что-то поменять в своей судьбе, если бы это было возможно? В определенном возрасте люди начинают жалеть о том, что когда-то что-то сложилось не так…

— Сейчас, когда прошел две трети жизненного пути, вспоминаю, как на этот вопрос много лет назад ответила моя мама, Раиса Андреевна. Со своими четырьмя классами образования в блокаду она была учеником водителя. А потом работала в совхозе «Выборжец» (он находился в черте города) и выращивала рекордные урожаи овощей. За доблестный труд ей дали комнату в коммунальной квартире с сорока соседями. Отца у меня не было, и мама тянула меня и мою парализованную бабушку одна — на четвертый день после родов вышла на работу. Мы жили очень бедно, мама постоянно перехватывала деньги у соседей. Поэтому я маме помогал: в совхозе ремонтировал деревянные ящики, выравнивая старенькие гвоздики — новых не выдавали. Еще вместе с мамой мыл полы в конторе. Подметал улицы, разносил газеты, письма и телеграммы.

Так вот, когда маму спросили, что бы она хотела в своей жизни изменить, мама посмотрела на свои натруженные руки, вздохнула и сказала: «Ничего». Вот и я с возрастом пришел к этой мысли. Хотя прошел все свои «круги ада». В школе плохо учился, попадал в дурные компании. В армии не выдержал издевательств и дал в морду обидчику — старшему по званию, после чего меня комиссовали… в психушку, где я чуть не пал жертвой принудительной медицины за свой строптивый характер.

На актерский факультет я с первого раза не поступил. И, к слову, второй раз не стал бы пробовать. Но в тот момент Роберт Петров, мой учитель в театральной студии, ученик Владимирова (Игорь Петрович и Али­са Бруновна Фрейндлих были свидетелями на его свадьбе), покончил с собой. На его похоронах все подходили ко мне и говорили: «Роберт очень хотел видеть тебя актером». И я поступил в ЛГИТМиК на курс Владимирова, а потом попал в Театр Ленсовета, которым он руководил...

Всякое случалось! Но не жалею ни о чем. Хотя во второй половине жизни я ярко прочувствовал строки Омара Хайяма: «Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно не мало, / Два важных правила запомни для начала: / Ты лучше голодай, чем что попало ешь. / И лучше будь один, чем вместе с кем попало». Я понял, что раньше много дарил себя людям, которые были этого недо­стойны. Ради мнимой любви и дружбы часто пренебрегал своим здоровьем, а надо было более бережно относиться к своему телу и к себе самому.

— А сейчас как относитесь?

— Семнадцать лет я не курю, пять с половиной лет не употребляю алкоголь. И с игроманией завязал... Долгие годы я чувствовал себя одиноким и сублимировал тоску игровыми автоматами. Денег не было, разве что шальные крохи, но в прокуренных залах меня не оставляла надежда на выигрыш. Я разговаривал с автоматами, заключал пари, вступал в сложные психофизические договоренности. Мои «однорукие божества» то грабили меня, то награждали — фатум правил мною в темные 90-е годы. Как жив остался? Загадка… Но азарт в отсутствие семьи и любви придавал моей безбашенной жизни хоть какой-то смысл.

Потом появилась Полина, и все поменялось, я стал очень бережлив к оставшимся годам. Хотя и не сразу: пока ждал Полину у Театра Ленсовета, нередко ходил играть в автоматы. Даже ее туда затаскивал. Но жена, хоть и была заядлой курильщицей, не могла находиться в прокуренном зале! Как-то предложила мне договор: при каждом порыве к игре я покупаю себе дорогую вещь. Так и живу с кучей дорогих безделушек: часы, фигурки, шарфы, интересные оправы, пенсне, бабочки. И этот «джентльменский набор» растет. А когда у нас появился Добрыня, вообще стало не до сублимаций. Началась счастливая жизнь, полная любви и тихого счастья...

Уже десять лет я на пенсии, получаю ее каждый месяц с огромным удовольствием. (Смеется.) Как говорил герой Леонида Броневого в фильме «Небеса обетованные»: «Пенсия у меня маленькая. Маленькая, но хорошая!» Правда, когда получаю гонорар, небольшая прибавка как лауреату Госпремии снимается! Когда я обратился по этому вопросу к юристам — их реклама лежала в Пенсионном фонде, — попал на мошенников, которые обули меня на 50 тысяч. Будьте бдительны: даже юристы могут оказаться липовыми. Меня, как и всех, по 20 раз на дню пытаются «развести» по телефону — всех в бан! Но все это мелочи, когда есть главное — любимые люди рядом...

— А есть какие-то роли, которые вы мечтаете сыграть?

— Я многого не сыграл. И уже не сыграю. Хлестакова, например. Хотя проба пера была — в юности, в одной из сцен в спектакле театральных пародий «Смеяться, право, не грешно». Дон Кихот тоже «неспетая песня моя». Впрочем, по возрасту я еще подхожу. Очень люблю эту пьесу Булгакова по Сервантесу, но сыграть в ней мне, увы, никто не предлагает. Несколько лет назад мы с Полиной набросали синопсис сериала «Новый Дон Кихот». Может быть, удастся его запустить? И Макар Девушкин из «Бедных людей» Достоевского тоже «моя» роль. В одной статье обо мне написано, что я рожден для этой роли. Ау, режиссеры, где вы?..