«Когда для поездки в «Форт Боярд» люди анкетировались, честно описывали свои страхи, и именно на этих страхах, на всех их фобиях и были основаны те испытания, которые им достались. Я это понял и в анкете сообщил, что боюсь большого скопления красивых голых женщин. Очень ждал такого испытания в «Форте...», — рассказывает Сергей Светлаков в совместном интервью с женой Антониной.
— Сергей, на СТС стартует шоу «Полный блэкаут», которое заявили как что-то грандиозное и суперэкстремальное. О нем известно только то, что вы будете пугать своих звездных гостей в темной комнате. Почему ваша команда выбрала такую тему?
Сергей: Это чувство в меньшей степени истоптано в телевизионных форматах. К тому же физиология человека абсолютно не приспособлена к темноте. Если у нас хоть раз во всем городе отключится электричество и это продлится больше шести часов, то наступит хаос. Понятно, что потом появится огонь, что-то еще. Но первоначальная реакция человека, когда он оказывается в полной темноте, — абсолютный ступор. А воображение творческих людей в такой ситуации рисует все самое страшное. Наши участники приходили на проект очень бодрыми и оптимистичными, начиналось все с хи-хи, ха-ха. А выходили они с изменившимися лицами и говорили, что этот день запомнят на всю жизнь. На втором-третьем испытании с героев слетали маски и они становились теми, кем являются на самом деле.
— А чего боитесь вы? И что вам самому представляется в темноте?
Сергей: Про свои страхи я вам рассказывать не буду. Вполне возможно, мне когда-то придется самому в этом шоу участвовать. Не хочу, чтобы информацию использовали против меня. Когда для поездки в «Форт Боярд» люди анкетировались, честно описывали свои страхи, и именно на этих страхах, на всех их фобиях и были основаны те испытания, которые им достались. Я это понял и в анкете сообщил, что боюсь большого скопления красивых голых женщин. Очень ждал такого испытания в «Форте...». Но, к сожалению, не дождался. Со всеми остальными кто что писал, то и случилось. Отчасти по этому же принципу строится и «Блэкаут...». Мы увидим, как люди столкнутся с главными страхами своей жизни.
— Как-то вы мне рассказывали, что, когда приехали в Москву, вас довольно долго преследовал страх смерти. Но были же у вас, допустим, в детстве какие-то милые смешные страхи?
Сергей: В 14 лет все страхи были связаны только с девушками. Самый большой — что на вечеринке девушка, которая тебе нравится, зайдет в туалет сразу после тебя. Этот страх у многих мальчишек был.
— Сейчас отпустило?
Сергей: Стало отпускать в 2018 году… Еще у нас с Гариком Мартиросяном раньше был страх всего круглого. То есть, если на столе лежал апельсин, было боязно. Ведь Земля тоже круглая. И ты понимаешь: круглое начинает завоевывать все вокруг…
— Ни на секунду вам не поверила.
Сергей: Ну и ладно… Но ведь бывают люди со странными страхами, на съемках «Блэкаута...» я таких встречал. Палитру всевозможных страхов я раньше даже не мог себе представить. Например, один человек боялся большого количества отверстий. Я про такой страх вообще впервые услышал! Думал, это юмор. А человеку, серьезно, от отверстий становилось плохо. Когда я читал анкеты, мне казалось, что многие шутят. Но я поверил, когда увидел в глазах искренний ужас.
— Не опасно сейчас играть на страхах? Мне кажется, у многих психическое состояние после самоизоляции не самое хорошее. Пандемия все же сильно повлияла на людей, страхи усугубились, появились новые.
Сергей: Не опасно. Это то, что делают многие психиатры, вытаскивая страх наружу, чтобы он ушел. На этом основана восточная медицина: если у тебя какое-то место болит, надо давить туда, чтобы стало еще больнее и чтобы таким образом излечиться. После шоу я видел счастливых людей, они просто другими глазами смотрели на действительность и говорили спасибо. Многим пришлось переступить через себя и сделать то, что они считали невозможным. Например, взять в руки змею, причем в полной темноте. И им становилось легче, фобия теряла силу. Правда, потом человек несколько часов в шоке бубнил одно и то же: «Я это сделал, я это сделал». Каких-то героев было жалко, но за многих я испытал гордость. И невозможно предсказать, кто выиграет, часто те, кто кажется слабым, делают сумасшедшие вещи, ломая любые прогнозы. И наоборот, я наблюдал, как человек, который говорил, что всех порвет, сдувался и превращался в нечто очень маленькое и несимпатичное…
— На проекте есть какие-то консультанты, психологи, психиатры?
Сергей: Да, на съемочной площадке они работают. Еще обязательно дежурит «скорая помощь». Кого-то «перекрывало», случались истерики, и не только у девчонок. Кстати, в страхах нет ничего особенно гендерного. Это шоу не про мужчин и женщин, а про человека. И не именно про страх, а про неизвестность.
— Конечно, страх неизвестности — один из самых сильных. А вам самому он знаком?
Сергей: Безусловно. Сейчас этот страх усилился из-за всех тех изменений в жизни, которые принес период самоизоляции. Страх неизвестности есть у любого человека в большей или меньшей степени. Но кого-то он уничтожает, а кого-то двигает вперед. Я верю, что меня это двигает. Потому что, когда я ощущаю нестабильность, неуверенность в завтрашнем дне, мне приходится много работать, экспериментировать и самому меняться. Для многих людей это движ. Когда нет уверенности в завтрашнем дне, ты становишься более активен. Потому что боишься, и не столько за себя, сколько за семью. А у меня семья большая. Я имею в виду не только Тосю, сыновей и дочку. Но и своих родителей, и семью брата, а у него двое детей.
— У вас трое… Есть принципиальная разница, в смысле ощущения ответственности, между тремя детьми и одним?
Сергей: Конечно, ведь надо больше денег зарабатывать для того, чтобы всем дать хорошее образование, какой-то старт в жизни. Я бы не хотел, конечно, спонсировать детей до старости, но всякое же может получиться. Возможно, человек посвятит себя благотворительности. Понятно, что там денег не получишь, но я не смогу его за это винить, ведь душа будет работать. Или, может, откроется какой-то талант у ребенка и придется вкладывать в это деньги, и так далее. Нужно быть готовым!
— Какие-то таланты уже открылись? Допустим, старший сын Ваня занимается футболом.
Сергей: Я бы не сказал, что у нас в семье есть кто-то, у кого сильно развился талант, все занимаются всем понемножку. Ваня сейчас — футболом и шахматами. Я считаю, что это очень крутое сочетание для мальчика. Параллельно он учит английский, а в школе с этого года у него начнется китайский. К 4-му или к 5-му классу нужно знать тысячу иероглифов, это базовая вещь. Надеюсь, все получится. А Насте одиннадцать, и ее, как многих подростков, бросает из стороны в сторону. Она занималась теннисом, но сейчас увлечена пионерболом. Я этого слова со времен детства не слышал, а теперь возродилась игра.
— Несколько лет назад Настя впервые вышла на сцену и прекрасно держалась. Она будет продолжать?
Сергей: Это от нее зависит. Первое появление на сцене было спонтанным, второе — осознанным. Мы с Сеней Слепаковым играли с Настей в веселую игру-импровизацию, у нее получалось, и я предложил: «Выйдешь еще?» Она согласилась. Это была больше «прививка», чтобы она не боялась большого количества людей, не боялась показать себя.
— Сильно отличается то, как воспитывали вас, и то, как вы воспитываете своих детей?
Сергей: В нашей крепкой уральской семье рабочих и инженеров была определенная строгость. В случае вранья или чего-нибудь нехорошего применялся ремень. Если мы с братом творили что-то особенно плохое, могли и на горохе постоять. Брат чаще стоял на горохе, а мне пару раз прилетало ремнем. Я знаю, за что, и абсолютно согласен с этим.
Антонина: Сережа, сейчас твоих родителей лишат родительских прав, ты что рассказываешь!
Сергей: (Смеется.) В сегодняшнем очень толерантном мире это осуждают. Сейчас ребенок может засудить своих родителей, если с ним не так обращаются. Но я считаю, что только на одной любви невозможно воспитать мальчика. Нужны и какие-то наказания. Мы детей ни разу не били, но парни должны чувствовать последствия своих поступков и степень ответственности. Это могут быть просто какие-то лишения, отлучения от планшетника, от чего-то сладкого. Для них это, может, страшнее, чем в мое время стоять на горохе. Должны быть ограничения, потому что дети всегда пытаются нащупать границы дозволенного и их нарушить.
— Кто у вас самый большой фантазер в плане нарушения границ? Потому что вы в свое время были мастером этого. В детском саду увели всю группу на помойку бороться с крысами, бросали цветные карандаши с пластилином в чан с супом — и далее по списку в разных вариациях.
Сергей: Много хулиганил, да. В этом смысле мои гены больше всего проявились в маленьком Максиме. Ты отвернешься, а он уже нарезанный арбуз на полу разложил и двумя ногами по нему топчется либо пишет что-то на стене фломастером. Вот Ваня более спокойный.
— А если дети ведут себя хорошо, как вы их поощряете?
Сергей: Раньше у нас была система баллов, которые начислялись за разные полезные дела, например, если ребенок полил цветы, выбросил мусор…
— Что нужно было сделать, чтобы заработать высший балл?
Сергей: У нас дети в машине очень плохо себя вели, просто с ума сходили, когда мы несколько часов куда-то ехали. И мы придумали правило: если ты увидишь крупное дикое животное, получишь пятьсот баллов, а если мелкое — меньше.
Антонина: Домашние животные: лошади, коровы — давали по двадцать очков. А аист — сто! Эта игра всегда занимает детей, развивает наблюдательность и внимательность, да и дорога проходит веселее.
Сергей: В той игре выиграл я. Мы ехали вдоль леса, и я увидел сбитую лису. А это сразу пятьсот баллов.
Антонина: Система баллов работала, когда мы приучали детей к выполнению каких-то домашних дел. Например, убирать свою обувь на место, застилать постель или ухаживать за цветами. Это была мотивация. Когда баллы накапливались, на них можно было купить что-то материальное. А сейчас уже многое делается автоматически. Даже просто так по хозяйству помогают. Ваня любит готовить, например омлет на завтрак. Или с легкостью салат порежет. И даже Максик с удовольствием включает свой игрушечный миксер и присоединяется к нам.
Сергей: У Макса сейчас полоса, когда он выбирает профессию на всю жизнь, и каждую неделю на протяжении уже полугода у нас возникает новое увлечение.
Антонина: Хочет быть поваром, потом — космонавтом. Вчера заявил: «Буду фехтовальщиком». А сегодня уже его интересуют прыжки с парашютом. Говорит: «Я готов работать. Буду прыгать хоть каждый день».
— Смелый парень, у вас вся семья такая. Помню видео, как на Алтае вы сплавлялись на лодке по бурной реке.
Сергей: Да, занимались рафтингом. Но Максика с нами не было, он маленький, ему три года всего. Мы выбрали более-менее спокойный участок для начинающих, но и там на водяных горках всех обливает ледяной водой и все визжат. На Алтае экстрима было достаточно. Мы сели на вертолет и летали над горами. Я боялся, что, когда все винты заведутся, дети испугаются шума. Но нет, панических атак не было ни у кого. Максик летал с нами. Он очень хотел. И на квадроциклах мы ездили по непроходимым дорогам, я в этот момент младшего перед собой держал. Максим в силу возраста даже не представляет себе, что может быть больно. И если он ударится, то удивится и заплачет искренне. Или он залезет на дерево и обнаружит, что не может слезть, и расстраивается из-за этого.
Антонина: Если сравнивать всех детей, то Настя, наверное, самая экстремальная. Она это любит. С тарзанки, например, бесстрашно прыгала. А Ваня более рассудительный, он сначала узнает, что, почему, зачем нужен шлем, зачем жилет... Всегда пытается добраться до сути.
Сергей: В Таиланде мы были в очень красивом месте, ныряли в масках рядом с островами, где невероятно богатый морской мир. Вода там абсолютно прозрачная на много метров вниз. А Ваня все никак не мог решиться понырять с нами…
Антонина: Дело в том, что до этого его сильно обожгла медуза, мы ездили на перевязки, ожог обрабатывали чем-то неприятным. И он вообще не хотел заходить в воду, не то что нырять. Говорил: «Я не пойду, там медузы». И вот мы ныряли, рассматривали кальмаров, цветных рыбок. А он минут сорок просидел на палубе корабля. Каждый из нас подплывал к нему, уговаривал: и мы, и наши друзья, и дети друзей. Ничего не получалось. Он сидел, сидел один, потом слышим — бах! Прыгнул. Надеюсь, этот страх уже позади.
Сергей: А я вспомнил, в другой поездке в Таиланд у Тоси был ужас — педерус (Paederus Dermatitis). Они бывают на суше после дождя или рядом с пресными водоемами и иногда встречаются с людьми. Один такой Тосю обжег.
Антонина: Они выглядят как муравьи, но только очень ядовитые. Яд выпускают в момент опасности, и ожоги проявляются только через 24 часа. Мы пять дней не понимали, что происходит, думали, что у меня просто аллергия.
Сергей: Поехали к местному врачу, он говорит: педерус. Я говорю: «Понятно, что он педерус, но кто это?» И врач книжку нам открыл, а там действительно — педерус.
Антонина: Я неделю пила антибиотики, ездила через день на перевязки, три недели не загорала, не купалась. В общем, отпуск был испорчен. Педерус — гроза туристов. В любой стране по незнанию или по неосторожности можно пострадать от незнакомых ядовитых насекомых или растений. И у нас в стране такие есть, например, борщевик.
— Сейчас мы говорим про путешествия, а еще недавно все были закрыты в четырех стенах. Дом — у кого-то побольше, у кого-то поменьше — и больше ничего. Как большая семья пережила такой период, когда круглосуточно все вместе?
Сергей: Я слышал, что многие люди расстались. У нас все прошло без экстрима, хотя мы друг друга подгрызали потихоньку. Но мы проводили время за городом, в частном доме, а это совсем другое дело. Еще раз убедились, насколько это правильный выбор — загородный дом! Нас это просто спасло. Можно было выйти на улицу, прогуляться. А с точки зрения работы карантин вообще стал счастливым временем, когда появилась возможность наконец достать свои бумажки с идеями… Мы параллельно писали четыре проекта, освоили работу по зуму. Раньше я не переносил дистанционное общение, скайп меня мучил. Я был убежден: нужно писать вместе, в личном контакте. Но мы научились работать на удаленке. И это прекрасно.
— Какие-то проекты родились во время карантина? Что сейчас снимаете?
Сергей: Сейчас мы снимаем второй сезон шоу «Русские не смеются», который пытаемся усилить и сделать более интересным. Надеюсь, у людей за время карантина проявились какие-то таланты и вера в себя и они захотят с помощью сцены это выплеснуть. Еще мы, сидя взаперти, дописали кино, которое, очень надеюсь, начнем снимать с 23 сентября: «Love». Так называется отель, в котором происходит много историй, новелл. Это романтическая комедия на 14 февраля, до которой я наконец-то дозрел. Раньше в моей жизни такого не было. Юмор был, драмы и приключения были. Но задача соединить юмор и чувственность стала для меня настоящим вызовом. Возлюбленные просто смотрят друг на друга, не говорят ничего, нет никаких шуток, а должна возникать особая атмосфера.
Антонина: Там будут великолепные актеры, настоящие звезды. Я очень полюбила этот проект. Помимо него Сергей делал «Светлые новости», еще в период общей самоизоляции своей студией они выпустили их в эфир канала «Стендап Андеграунд». Очень нестандартный проект для СТС, но крутой и современный.
Сергей: Да, как раз недавно премьера прошла, и мы, конечно, переживали, потому что этот проект слишком авангардный для СТС. Но, к великому нашему счастью, он «зашел» и по цифрам, и по эмоциям. Еще несколько лет назад никто даже представить не мог, что на СТС возникнет свой стендап. Да тот же «Блэкаут...» невозможно было представить в связке с «Ворониными» и «Уральскими пельменями»! А сейчас эти проекты есть, и они флагманские. Канал меняется, становится более современным.
— В каком возрасте можно смотреть «Полный блэкаут»?
Сергей: Честно говоря, не знаю. Если не ошибаюсь, проект будет выходить в пять вечера. Так что, думаю, может смотреть вся семья. Если вдруг кому-то что-то не подойдет, то всегда есть пульт под рукой. Либо лучше не переключать, а увести двухлетнего ребенка на это время.
Антонина: Поменять памперс.
Сергей: А лучше всей семьей надевайте памперсы и в пять вечера в воскресенье сидите и смотрите.
— Антонина, а вы будете эту страшную передачу смотреть?
Антонина: Конечно. Я смотрю все передачи, где участвует мой муж.
Сергей: Тося с детьми приезжала на съемки программы. Даже маленького брала. Они все заходили в темные комнаты, чтобы понимать, что потом увидят по телевизору.
Антонина: Теперь Максим думает, что папа на работе все время кого-то сбрасывает в люк. И уже на другом проекте, когда мы приезжали на съемки, все спрашивал: «А где здесь кнопка? А здесь могут провалиться люди?»
— Скажите, а что значит быть членом семьи Светлаковых? У вас есть какие-то традиции?
Антонина: Несмотря на то что мы живем все в разных городах — в Москве, в Нальчике, в Екатеринбурге, — стараемся собираться вместе. Чтобы были мы, наши родители, брат, сестра, дети. Летом устраиваем семейные праздники. К тому же так совпало, что годовщина свадьбы и дни рождения наших детей идут друг за другом. Десятого июля — свадьба, 16-го — день рождения Максима, а18-го — Вани. И поэтому в июле мы обязательно организовываем большой семейный праздник, это уже традиция. Важно, чтобы дети видели, с какой любовью и уважением мы общаемся со своими родителями, и перенимали это. Мы стараемся на праздники 8 Марта, 23 Февраля, дни рождения бабушек и дедушек с мальчиками делать подарки своими руками (аппликацию, статуэтку из глины, картину в рамке и т. д.). А на Новый год и Хеллоуин не покупать костюмы, а мастерить их вместе. Сейчас много штампованного и однотипного, но дети должны понимать ценность уникальных вещей, в которых есть душа. Недавно мы Ване сделали ко дню рождения подарок — переделали его детскую комнату в комнату школьника. Он же идет в первый класс. Тематику он выбрал сам. Ваня очень увлекся «Гарри Поттером» и с удовольствием придумывал, что должно быть в комнате — сундук, сова, свечи, герб Хогвартса, картина по мотивам книги, и даже представил, что там может быть нарисовано! Потом мы эту картину заказали у художника. Уникальная работа, такой нигде больше не будет.
— Волновались перед 1 сентября?
Антонина: Нет. Все должно быть нормально. Единственное, что волнует нас и других родителей: чтобы обучение не сделали удаленным. Думаю, если снова повторится весенняя история, родители взбунтуются. Я точно против удаленки, детям нужно нормальное общение, нормальное образование. Они должны видеть хороших педагогов, любящих свою работу. Я вообще-то спокойный человек, не лезу на баррикады, но уверена, что многие пойдут против этих всех нововведений, если вдруг они утвердятся на постоянной основе.
— Антонина, у вас со старшей дочкой Сергея Настей спокойные и очень хорошие отношения, с братьями она тоже прекрасно ладит. Но из-за коронавируса дети, наверное, мало общались?
Антонина: Не так часто, как раньше, но Настя с нами на месяц летала на Алтай. А хорошие отношения — это в первую очередь заслуга Сережи и Юли (бывшей жены. — Прим. ред.). У них нет никаких проблем и недоговоренностей. Я сама стараюсь быть Насте другом и не навредить. Если она обратится ко мне за советом или с какой-то просьбой, я всегда приду на помощь. Но я никакого морального права не имею что-то менять в ее воспитании или на чем-то настаивать, просто предлагаю. Например, если едем на отдых, я ищу что-то, что будет интересно именно ей. Спрашиваю, чего ей хочется: сходить в музей, в торговый центр или на какие-то девичьи мероприятия. У нас бывают такие моменты, что мальчики пошли в футбол играть, а мы с Настей на какую-то процедуру — на массаж или принимать ванну с пузырьками… Мы стараемся жить дружно, дети прекрасно общаются. Но они могут и поругаться на ровном месте. Ваня и Настя иногда готовят вместе. Им нравится блины печь или вафли. Это очень хорошо все смотрится со стороны, буквально минут семь, а потом может быть — бах! — и разбежались по своим комнатам. Все как у всех людей — ссорятся, мирятся. Ваня и Максим очень любят друг друга. Вот сейчас у Вани сборы футбольные, его почти неделю не было дома, и они соскучились друг по другу. Сегодня утром милота была, они так дружно играли минут пятнадцать, пока Максим в порыве страсти не поломал какую-то Ванину постройку из конструктора. Вот и поругались, но ненадолго.
— Многие на карантине пришли к тому, что семья — самое важное, что есть у человека.
Антонина: Просто семья — это то, что ты сам выбираешь и сам создаешь, и ответственность за нее несешь сам. А все остальное, к сожалению, нам практически не подвластно. Вот правительство решило всех посадить на карантин — и все. Мы сели и сидим. А семья — единственная территория, на которой ты хозяин, где действуют твои правила.
— Что вас испугало, когда начался карантин?
Антонина: Неизвестность. Как и многих других. И еще я помню перестройку, помню 90-е, магазины пустые. Мы, дети, в очереди стояли за колбасой по талонам. И когда начался карантин, было неясно, что с магазинами, возможно, туда нельзя будет ходить, возможно, будут сбои с поставками продуктов. Конечно, это напугало. И первым делом я решила закупиться, чтобы был запас, чтобы можно было спокойно закрыться дома. И накануне введения режима самоизоляции мы ночью поехали в круглосуточный магазин и купили продукты на две недели. А когда вернулись, пока все не разобрали, я не успокоилась. Неизвестность действительно очень пугает.
— В общем, все мы совсем недавно оказались в том же состоянии, что и в программе «Полный блэкаут», когда темнота, неизвестность и ты остаешься наедине со своими страхами.
Сергей: Абсолютно точно. И теперь пришло время посмотреть своим страхам в глаза и от них избавиться.
