«Некоторые подумают: Паша Табаков из актерской династии, а значит, попал в жюри по блату. Ну и хорошо, что он из такой семьи, он пропитан и театром, и кино именно потому, что его родители всю жизнь этим занимались. Есть такой эффект огурцов: положишь свежий в банку к соленым, а он раз — и просолится очень быстро», — говорит Михаил Пореченков.
— Михаил Евгеньевич, хочу спросить у вас как у президента кинофестиваля «Горький fest». В жюри неожиданно для многих оказался Павел Табаков, довольно юный актер. Как это произошло?
— А кто должен оценивать фильмы? Что не так? В жюри была, например, и Юлия Хлынина — тоже молодая актриса. Мне интересен взгляд молодого, но уже достаточно популярного артиста, который много снимается в кино, работает в театре. Вы, видимо, имеете в виду, что некоторые подумают: Паша из актерской династии, а значит, попал в жюри по блату. Ну и хорошо, что он из такой семьи, он пропитан и театром, и кино именно потому, что его родители всю жизнь этим занимались. Есть такой эффект огурцов: положишь свежий в банку к соленым, а он раз — и просолится очень быстро. Я доверяю вкусу Паши, он высказывает парадоксальные, но очень интересные мысли, свойственные молодым людям. Потому что наше поколение говорит: «Надо делать вот так, и по-другому нельзя». А они спорят: «Подождите, давайте посмотрим с другой стороны». Они озорно на все глядят, задорно. Какие-то вещи, которые важны нам, они пропускают, а на те, которые пропускаем мы, напротив, обращают внимание. Но вот вчера, когда мы с Пашей беседовали и я его спросил: «Как тебе фильм, который ты посмотрел?» — он вдруг ответил: «Чтобы оценить, мне не хватает совета старшего товарища». Я говорю: «Ну видишь, стариков, значит, рано списывать в утиль?» А сам подумал: о, ничего себе! Значит, молодежи нужно мнение старшего поколения, чтобы проверить себя, свои взгляды. Может быть, что-то поменять. А может, сказать: «Нет, мы идем правильным путем». А нам, старикам, нужен взгляд молодых. Поэтому такой симбиоз, который мы создали, мне симпатичен.
— Что же вы себя в старики записываете?
— А мы как раз подошли к тому возрасту, когда молодежь смотрит на нас как на стариков. Но для того фестиваль и существует, чтобы можно было проверить свои мысли, пообщаться, поделиться опытом. Что касается молодежи: пусть они делают что угодно, пробуют себя, ошибаются. Лишь бы что-то делали, двигались в разных направлениях, а не сидели на месте и думали, что им в руки упадет само.
— Как вы отбираете картины в конкурс?
— Я хочу в первую очередь поблагодарить генерального продюсера «Горький fest» Оксану Михееву и правительство Нижегородской области за блестящую, фантастическую организацию форума. Мы заявляем о себе так: «Новое российское кино». Новое — значит, делается молодыми людьми. Мы приглашаем молодых кинематографистов, и они с удовольствием отдают нам свои картины. В этом году Никита Карцев, программный директор фестиваля, отсмотрел 379 картин, если не ошибаюсь. Есть вещи, которые можно пропустить, а есть те, за которые можно зацепиться, о которых можно сказать: вот это уже кинематограф, и рано или поздно режиссер выйдет поплавать в большую воду.
— Вы недавно разговаривали с вашим другом, оператором Сергеем Мачильским, и он сказал: «В этом году в российском кино есть что посмотреть».
— Сейчас кино снимается очень разное. Появилось много новых форм творческого выражения. Есть же интернет — великий и всемогущий, в котором выкладывают контент. Огромное количество людей снимает что-то в разной стилистике, в разных жанрах. Я говорю не только о большом кино, о фильмах, которые идут у нас на экранах и по телевидению. Люди снимают и для интернет-площадок, просто их картины пока по каким-то причинам не попали на большие фестивали. Это молодые кинематографисты, и мы пытаемся их найти. Мы сейчас с вами говорим о новой форме творческого кинематографа. Я не стану утверждать, что это искусство. Но это точно вид творчества. Искусство все-таки предполагает разговор с чем-то высшим и определенное стремление. Скажем так, общение художника с Богом. И тогда можно говорить об акте искусства, а все остальное — акты творчества.
— Что молодым режиссерам нужно сделать, чтобы стать успешными?
— А кто его знает. Никто не ответит, благодаря чему кто-то стал звездой. Многое решает удачное стечение обстоятельств. Ну я могу открыть свои секреты — нужно работать, нужно верить в себя, быть глубоко творческим человеком, не искать второе дно в своей работе. Если будешь говорить: «Подзаработаю-ка я немного денег» — ничего не получится. А так — все во власти Всевышнего.
— Как вы относитесь к тому, что блогеры сейчас популярнее артистов?
— Блогеры? Ну пусть будут блогеры, смотря куда они идут сами и ведут людей.
— Никуда, они деньги зарабатывают.
— Ну это странное утверждение. Идите, попробуйте заработать деньги. Почему у вас не получается их заработать, как у блогеров? Значит, куда-то они все-таки идут, значит, у них есть какая-то цель.
— А я без всякой зависти спрашиваю.
— И я не про зависть. Но вот Олег Газманов недавно сказал: «Вы говорите, что нас на свалку пора. Хорошо, ну пойдите заберите тогда мою аудиторию».
— И вас не смущает, что мерилом популярности стало количество лайков, подписчиков?
— Меня это не смущает. Просто я живу в другом мироощущении. Пускай у меня будет мало лайков, мне нормально.
— Вы вообще, я так понимаю, не про соцсети.
— Да, я не про соцсети. Есть страница, но я там редко что-то пишу. Завел, чтобы не было фейковых новостей обо мне.
— А как вы отнеслись к дебюту Ольги Бузовой во МХАТе имени Горького?
— Послушайте, вопрос очень простой. Дирекция театра имеет право делать все что угодно, приглашать кого угодно. Другой вопрос — зачем. На мой взгляд, это же не МХАТ, это Московский театр имени Горького. Никакого отношения ко МХАТу он не имеет с момента разделения труппы, когда-то произошедшего. А МХАТ, то есть театр, созданный Станиславским и Немировичем-Данченко, существует в своем историческом здании.
— С великой историей.
— Вот великую историю давайте оставим, а все остальное… Опять же, есть искусство, а есть вид творчества, давайте это будет вид творчества. С приходом новой артистки в Театре имени Горького случилась полная посадка — насколько это вообще сейчас возможно. Ну и замечательно!
— Спектакль с вашим участием в МХТ имени Чехова «Заговор чувств» сейчас идет?
— Конечно. И у нас с посадкой всегда прекрасно, заполнены все разрешенные 50 процентов, на несколько месяцев вперед билеты распроданы. В этом спектакле нет ни одного отрицательного или положительного героя. Все герои — обычные, нормальные люди. Вы где-то видели положительных? Положительного уже распяли одного. Больше положительных нет. Вот Юрий Карлович Олеша правильно сказал: «Вы разбирайтесь в своей жизни, если можете. Найдите в себе точки соприкосновения с каждым из людей, ведь у всех своя правда». Многие говорят: а вот давайте только так или только этак. Нет, дайте людям самим подумать и выбрать, с кем им по пути. Нет никаких абсолютно положительных или абсолютно отрицательных. В каждом живет и ангел, и дьявол.
— Сейчас много обсуждают поездку наших молодых артистов на Каннский фестиваль. Юля Пересильд, Иван Дорн туда ездили…
— Ездят — и хорошо, почему нет? Чем больше о нас говорят, тем лучше. Мы миру показываем свое искусство, и это прекрасно. Я только «за». А с Иваном Дорном я вместе снимался, значит, мы приближаемся к Каннам — или Канны к нам.
— Считается, что есть список российских актеров, которые могли бы прижиться на Западе. Вы представляете, кто в этом списке?
— Нет. Я вообще списки не люблю.
— Почему?
— Не знаю. У нас в стране не всегда благополучно заканчивается составление списков. Вспомните хотя бы 1937 год…
— Медали, награды — это для вас важно?
— Отношусь к ним совершенно спокойно. Но несколько лет назад я получил звание народного артиста и отчитался перед мамой, сказал: «Мама, видишь, я занимаюсь профессией. Я 26 лет отработал в театре, сыграл 130 ролей в кино, и вот меня оценили, сказали, что я достоин. Я рад». Она же долго не понимала, чем я занимаюсь.
— Что, все это время она вас артистом не признавала?
— Она как-то несерьезно относилась к этому. А тут сказала, что теперь я достойный сын своей матери.
— Правда, что она до сих пор с вами как с маленьким себя ведет? «Иди руки помой…»
— Ну да, так и есть.
— Вы с этим смирились или вам неудобно в такие моменты?
— Нет, почему, мне от мамы все удобно. Это же мама.
— Ну, некоторые думают: я большой дяденька.
— Я уже взрослый мальчик — вот как я себя чувствую. Дай Бог еще продержаться в таком состоянии. Вот когда не захочется гулять ночью, встречать рассветы, садиться на мотоцикл, идти на рыбалку, прыгать с парашютом — тогда я пойму, что все, постарел.
— В последнее время не появляется ваших фото на мотоцикле. Распрощались с ним?
— Я не распрощался, просто времени нет. Снимаюсь в Петербурге, туда его не повезешь.
— Где вы сейчас снимаетесь, что за проект?
— Называется «Чайки», про волейбольную команду. Я — тренер, а Юля Мельникова, Равшана Куркова и многие замечательные артистки — мои подопечные. Еще мы отсняли картину, которая называется «Русский крест», думаю, что скоро она выйдет. А на днях у меня выходит фильм «Родитель» Влада Фурмана.
— Говорят, очень тяжелый.
— Что делать, взгляд художника.
— Ваша дочь Маша, говорят, тоже очень увлеклась театром и намерена стать актрисой. В какой момент она этого захотела?
— Всегда хотела. У нее есть к этому склонность, она, например, выиграла Всероссийский конкурс чтецов.
— Вы «за»?
— Больше «за». А вот моя жена против.
— Из каких соображений?
— Из соображений, что она живет со мной. Ольга говорит: «Лучше пусть наша дочь будет врачом, педагогом…»
— Ну, врачом-то она всегда сможет…
— Как это — всегда?
— Я имею в виду, что у нее есть время передумать и поступить в медицинский. Сейчас врач — модная профессия.
— Врач вообще хорошая профессия, во все времена.
— А кем хочет стать ваш сын Михаил? Он ведь школу только что окончил.
— Он поступил на режиссерский факультет к Сергею Васильевичу Женовачу. Выдержал страшнейший конкурс, трясло всю семью, но по итогам Миша зачислен. Многие скажут, что я помог, но это неправда. Конечно, я давал ему советы — и в этом смысле помогал. Но я не могу за него читать, не могу за него делать экспликацию или макет. Это все он сам. Многие говорят, что сыновья с фамилией поступают по блату. Слушайте, это как раз утверждают люди, которые ни разу не поступали в творческий вуз. Что тут говорить? Надо прийти и попробовать, понять, что это такое. Там требуется достаточно сложная, тяжелая подготовка. А остальное ерунда. Если сын сталевара идет работать сталеваром, то все говорят, что это династия, а если сын артиста идет в артисты — сразу блат. Хотя Миша не артист, он режиссер, это вообще несколько другая история, хотя тоже творческая. Со временем узнаем, что из него получится.
