Сексуальность, лаконичный юмор, высокий рост, светлые волосы, и, главное, он — швед! На родине 35-летний Александр Скарсгард уже пять раз удостаивался титула секс-символа, а теперь он заслужил такой же и в Голливуде...
— Александр, вы, сын едва ли не самого известного актера в Швеции Стеллана Скарсгарда, не соперничаете с отцом?
— Быть самым популярным актером в Швеции примерно то же самое, что в штате Небраска.
(Смеется.) Нет, с папой мы дружим. Ведем себя скорее как братья, а не как отец с сыном. На вечеринке, если я его позову, всегда компанию составит. А вырос я и впрямь за кулисами. Отец играл в Королевском драматическом театре Стокгольма, и если был не на репетиции, то на спектакле. Увидеть его я мог только в театре, поэтому там и тусовался. Правда, актерская игра меня тогда мало интересовала, гораздо больше нравилось в костюмерных болтаться. И актером я никогда не хотел быть. Я хотел оставаться ребенком. Но периодически друзья отца просили меня сыграть какие-то роли в кино или на телевидении. И вот в 13 лет я сам узнал, что такое популярность (после роли в фильме «Смеющийся пес». — Прим. ред.). Девчонки дневали и ночевали вокруг нашего дома. И мне это совсем не понравилось. Началось даже что-то вроде паранойи от страха.
Отцу я тогда сказал: «Не хочу больше этим заниматься». Он ответил: «Актером нужно быть, только если жить без этого не можешь. Если тебе не нравится, значит, не надо». Я ему очень благодарен. Ведь заставь он меня тогда, я бы не посмел отказаться — отец был кумиром, суперменом в моих глазах. И уверен, я перегорел бы и вряд ли смог позже полюбить актерство. После школы я пошел служить в морскую пехоту. Не то чтобы назло родным (а они у меня все сплошь пацифисты), просто хотел доказать себе, что справлюсь. Тем более в Афганистан или еще в какую горячую точку у нас не отправляют. Было тяжело, временами я ненавидел и армию и себя. Оказался я в антитеррористическом подразделении. Многие мои сослуживцы были отчаянные ребята, если не сказать головорезы. Иногда их избыток тестостерона меня несколько угнетал.
Потом я поступил в университет в английском городе Лидс. В Лондоне классно, но там таких молодцев-шведов, как я, слонялись тысячи. А мы с друзьями хотели окунуться в нестоличную реальность, с грязными пабами и их настоящими завсегдатаями. Без глупостей. Но перед тем, как найти для себя что-то такое, я решил все-таки еще раз попробовать актерскую профессию. Ну знаете, чтобы потом, на старости лет, не жалеть, что не дал себе еще один шанс. Отец посоветовал поступить на театральные курсы в Нью-Йорке. Все было здорово, меня взяли, но через шесть месяцев я вернулся в Стокгольм. Любовь. Незадолго до отъезда в Америку встретил девушку, влюбился, но отношения на расстоянии редко работают. Она со мной порвала. И я с разбитым сердцем помчался ее возвращать. Какое-то время мы продержались. Но были слишком юные оба и совершенно не знали друг друга.
Разные были. В Нью-Йорк я не вернулся, начал актерскую карьеру в Швеции. Стал, так сказать, рабочей лошадкой. Что доставалось, то и играл — в Швеции актеру особо не разгуляться. Сколько я тогда жутких сценариев перелопатил, страшно вспомнить. Денег, конечно, не зарабатывал никаких. Навещал как-то отца в Нью-Йорке, он мне устроил прослушивание к Бену Стиллеру в его фильм «Образцовый самец». Я был 499-й в списке претендентов на эту маленькую роль. (Смеется.) Получил ее. Но прорыв случился, когда меня неожиданно взяли в сериал «Поколение убийц» — на основе воспоминаний репортера, работавшего во время войны в Ираке. Я, кстати, никому не говорил, что служил в морской пехоте, ни к чему это было демонстрировать актерам, игравшим вместе со мной морских пехотинцев. А потом меня превратили в вампира-викинга тысячи лет от роду в телесериале «Настоящая кровь», ставшем хитом на канале HBO.
Я, между прочим, полюбил своего вампира. И пока сериал нравится зрителям, готов продолжать.
— В перерывах между съемками этого сериала вы сыграли в «Меланхолии» Ларса фон Триера вместе с отцом, с Кейт Босуорт — в «Соломенных псах». И еще — в мегаблокбастере «Морской бой». Абсолютно разные фильмы! Вы из всеядных актеров?
— Мы с режиссером «Морского боя» Питером Бергом условились называть наш фильм артхаусным. И все тут. (Смеется.) Да, я всеядный. Забыли еще про мой клип с Леди ГаГа «Paparazzi»! Вообще-то я не строю никаких планов на десять лет вперед. Так почему бы мне не сыграть в экшене? Кого бы и где бы я ни играл, все равно частично играю самого себя.
Когда мы с Бергом приземлились на знаменитый корабль «Рональд Рейган», который стоит на дежурстве в Тихом океане, ощущение было — трудно передать словами! А уж сниматься в таком месте, как Пёрл-Харбор, вообще что-то нереальное. Мы снимали «Морской бой» в Гонолулу, но командование ВМФ обеспечило нам доступ к некоторым военным судам, стоявшим на рейде в Пёрл-Харборе. В том числе съемки велись на легендарном линкоре «Миссури», на котором в 1945 году японские войска подписали акт капитуляции. У этого линкора потрясающая история. Японский пилот-камикадзе врезался в «Миссури» в апреле 1945-го, но пожар удалось быстро потушить. В поврежденном отсеке были обнаружены останки летчика. И капитан линкора провел морские похороны со всеми воинскими почестями, хотя это и был враг.
«Миссури» уже давно превращен в плавучий мемориал. Но нам разрешили закрыть его на несколько дней для любознательных туристов. Всех мучил вопрос: как же снимать фильм о линкоре (название фильма в оригинале — «Линкор». — Прим. ред.), если ни одного действующего корабля такого типа на флоте уже нет? А ведь именно он должен спасать Землю от нашествия инопланетян. И вдруг стало известно, что «Миссури» впервые за много лет выведут в открытое море! Вот что значит оказаться в нужном месте в нужное время, как говорит наш режиссер. Кстати, морякам очень понравилась идея, что на этот раз именно они спасают мир от пришельцев в приключенческом боевике такого масштаба. (Смеется.) Впервые в фильме главным судном стал не авианосец — он появляется в кадре только для того, чтобы показать, как с него взлетает самолет с главным героем.
Некоторые роли получили ветераны Второй мировой войны. Съемочная группа участвовала в широкомасштабных военно-морских учениях, самых крупных в мире (около десяти стран-участниц), — это была незабываемая неделя. Чтобы избежать малейших неточностей, Питер Берг пригласил военно-морских технических консультантов — они буквально за всем следили. И вы считаете, что я должен был отказаться от этого? Да я с детства обожал топить корабли! В Швеции игра «морской бой» тоже очень популярна.
— Ваш отец говорит, что он на редкость либеральный родитель и все детям всегда позволял…
— Да уж, семейка у нас веселая (всего у Стеллана, которого называют шведским Джорджем Клуни, шестеро детей: сыновья — Густаф, Билл, Вальтер, Сэм и Александр — выбрали актерскую стезю, а дочь Эйя — модель. — Прим.
ред.). И жили мы очень бурно и хаотично, я бы сказал. Двери всегда открыты для гостей, за обеденным столом меньше 20 человек редко собиралось, и если уж гуляли, то до утра. Отец обожает готовить — это его хобби. Приедет из театра и тут же, засучив рукава, к плите. (Смеется.) Много еды, алкоголя было всегда, но и очень много любви. Атмосфера любви и уважения царила в доме. Я был частью этого домашнего хаоса, но у меня была своя комната, где я с раннего детства мог как-то по-своему организовать пространство и отдыхать. Несколько лет тому назад родители развелись. Отец женился вновь, у него родился ребенок. Конечно, они оба очень эмоционально это пережили, но я сказал: «Все правильно. Вы оба будете счастливее». Было так очевидно — они долго друг друга любили, но с какого- то момента больше не могли оставаться вместе.
Не должны были. Отец продолжает устраивать дома вечеринки, мама часто к нему приходит. Я тоже стараюсь всякий раз, как у меня образуется свободное время, прилететь домой.
— В плане собственной личной жизни вы такой скрытный... При том что она у вас достаточно бурная. Говорят, одна из ваших пассий Кейт Босуорт страшно переживала, когда вы с ней расстались, была еще Эван Рэйчел Вуд, да всех не перечесть. Ходят слухи, что теперь вы с Шарлиз Терон крутите роман.
— Мой отец научил меня держать язык за зубами относительно личной жизни при любых обстоятельствах. Даже после очень большого количества выпитой водки. (Смеется.) Мы, шведы, — скрытные, вежливые, спокойные, хладнокровные, но это только на поверхности.
Мой отец точно такой же. Когда я увидел его в фильме «Девушка с татуировкой дракона», подумал: вот он здесь просто воплощение шведа, типичный наш человек.
— Вы единственный из актеров, кому довелось работать с Ларсом фон Триером и кто называет его «милейшим человеком» и ни на что не жалуется…
— А он и есть милейший человек. Съемки в «Меланхолии» были настоящим раем, счастливейшим в моей актерской жизни временем. Я эту работу воспринимаю как необычайно щедрый подарок судьбы. Ларс — друг нашей семьи, отец снимался у него в фильмах «Рассекая волны», «Догвилль», «Танцующая в темноте», и, когда мой агент сказал, что он мною интересуется, я велел ответить, что заранее готов на все.
Даже если у Ларса найдется для меня всего лишь одна реплика или он попросит меня кофе ему приносить во время съемок. Но он предложил мне сыграть жениха героини Кирстен Данст, а отцу — шафера моего героя. Ларс ходит с камерой и снимает по принципу: «Давайте что-нибудь снимем. Может, что-то получится». Да, 98 процентов отснятого идет в корзину, но обязательно находится пусть секундный момент, когда вот оно — момент истины, сцепление произошло, взглядов, рук, слов. И мне совсем не обидно, что столько времени и сил идет насмарку. Нет, совсем не обидно — мне это было в кайф.
