Вдруг меня осенило: я понял, что выигрываю! Это была та импровизация, которой действительно горжусь последние пятьдесят два года, знающий да поймет.
Говорю Меньшикову: «Андрюша, повтори, пожалуйста, вопрос». Все улыбнулись: ну понятно — несложный прием потянуть время. Андрей с сочувственной улыбкой отмахал мне что-то еще раз. Я подошел к микрофону, улыбнулся и начал стучать по нему а-ля азбукой Морзе: точка, тире, две точки...
Словами не описать, что творилось в зале. Зрители попадали на пол с костяным звуком! И они, и жюри по достоинству оценили импровизацию.
В чем же дело? Никто не понял, что передавал Андрей, никто не понял, что в ответ стучал я. И все решили, что Гусман ответил на том же непонятном для непосвященных языке.
Потом я узнал, что Андрюша тогда и правда выучил несколько сигналов и просемафорил что-то типа «Привет, капитан».
Второй случай — тоже из серии «удачные импровизации». Играли в литературный КВН — бакинцы против команды МФТИ. Капитаном у ребят был Ефим Аглицкий, умный красивый мальчик. Сейчас живет в пригороде Вашингтона.
Незадолго до этой поездки встречаю в центре Баку Володю Портнова, завлитотделом газеты «Бакинский рабочий», поэта и эрудита. Человека интеллигентного, тактичного и, как мне казалось тогда, ужасно старого — ему было лет тридцать семь. И он просит:
— Юлик, возьми меня на КВН, пригожусь!
Кто, Володя?! Нам — мэтрам, зубрам, рыцарям?! Попытался переубедить, но он гнул свое — бери, пригожусь.
Говорю себе: ну чего выпендриваться? Все равно вожу на игры огромное количество людей — полторы сотни болельщиков, пусть будет среди них по-настоящему интеллигентный человек. Согласился:
— Ладно, Володя, поехали.
И вот игра. Противник озвучивает вопрос:
— «И ха-ха-ха, и хи-хи-хи» — откуда цитата?
Мы сбились в кучку, авторы пытаются придумать шутку, остальные делают вид, что думают. Из задних рядов тянет руку Володя:
— Юлик, я знаю!
А время идет — тик-так... В моей голове проносится: самому идти к микрофону, просто улыбнуться в черные усы, блеснув тридцатью двумя зубами, и выдать заготовку или выпустить в горнило Портнова, который никогда не стоял на сцене перед камерами всего Советского Союза?
— Иди! — говорю. А сам думаю: «Будет позор, ну хотя бы не только мой, а общий».
Володя подошел к микрофону, одернул, как школьник у доски, пиджак и тихим голосом выдал:
«Люблю я парадоксы ваши,
И ха-ха-ха, и хи-хи-хи,
Смирновой штучку, фарсу Саши
И Ишки Мятлева стихи...
Михаил Юрьевич Лермонтов.
Из альбома С.Н. Карамзиной».
Команда Фимы настолько обалдела, что шутки в ответ не прозвучало. Хотя и на этот счет у кавээнщиков есть заготовки типа «Вы угадали наш вопрос и натянули всем нам нос».
Кто-то пролепетал:
— Да, правильно...
Никто и представить себе не мог, что малоизвестное стихотворение знает бакинская команда.
Но это еще не конец! Новый вопрос противника: «Во саду ли в огороде...» — откуда это?»
Я понимаю — выигрываем, кто же не знает «Сказку о царе Салтане»:
Кучки равные кладет
И с присвисточкой поет
При честном при всем народе:
Во саду ли, в огороде...
С убеждением «да я сейчас расквашу нос соперникам» сделал то, чего делать нельзя, — почувствовал себя кумом королю. Хрюкая от восторга, медленно направился к микрофону, бросил победный взор в зал, нагло взглянул в глазок операторской камеры и... понял, что напрочь забыл пушкинские строки. Блэкаут! Будто заслонка упала... Это не просто позор, это кавээновская смерть. Команда знает ответ, а капитан в ступоре с потерей памяти! Убить такого мало.
