Помню, Леша Нилов как-то лихо написал: «У меня было три законных и два гражданских брака. А незаконных — 28. Итого 33». Я долго думала: «А где же мое место в этом донжуанском списке?» А потом посчитала и решила, что в общем списке пока нахожусь где-то в хвосте, а вот в графе «гражданский брак» числюсь второй. Вот такая сложная арифметика!
С тех пор как мы расстались с Ниловым, у меня полностью изменились жизнь и круг общения, даже имя у меня другое — Полина. Это одно из имен, которым меня хотели назвать родители. А Леша остался в моей прежней жизни, из которой я ушла навсегда...
Встретились мы с Лешей довольно банально — на съемках одной из серий «Улиц разбитых фонарей». Фильм, который нас познакомил, назывался символически — «Женское счастье». Я должна была играть какую-то отрицательную бизнесменшу. Мой персонаж, Любовь Михайловна, была крута! Она заказывала убийства и носила длинные накладные ногти. На съемочной площадке очень веселились по этому поводу: образ женщины-вамп совсем ко мне не клеился.
Это была моя первая большая роль — хотя я, окончив театральный институт, периодически где-то снималась. Мало того, в свои 23 года уже была клоунессой в известном театре «Лицедеи». Слава Полунин не работал тогда в России, но театр продолжал весьма успешно существовать под этим лейблом. Где мы только не выступали! От тысячных залов до компании из десяти человек — закрытой вечеринки министров. При виде моей Настеньки зрители от хохота под кресла валились...
Это была 31-я серия про приключения «ментов». На съемочной площадке я встретила старых знакомых по институту. Два Миши — Трухин и Пореченков — учились на Моховой на параллельном курсе. Мы были в приятельских отношениях. Как-то при встрече я напомнила Трухину один анекдот, приключившийся с нами. Он его не запомнил, потому что в тот момент был «под мухой». Зима, ночь. Почему-то едем вместе в одной машине, видимо, нас после какого-то выступления организаторы развозили по домам. Водитель был явно не питерский, мы ему всю дорогу диктовали, куда повернуть. Сворачиваем с Фонтанки и попадаем в район, известный по роману Достоевского «Преступление и наказание». И тут Миша вдруг великодушно предлагает шоферу: «А хотите, я для вас экскурсию проведу?» Водитель молча кивает.
— Вот, посмотрите направо. В этом доме жил Раскольников...
— Кто-кто?
— Раскольников! Ну тот, кто старушку топором убил!
Машина в ужасе заскрежетала колесами. Шофер втянул голову в плечи:
— Топором?!
Он, бедный, вопросов больше не задавал, собрался с мыслями и мигом развез нас по домам.
С Трухиным и Пореченковым нас разделяли институтские коридоры, но все же до нашей аудитории доносилось громкое эхо их тусовок. Мы, студенты, оставались репетировать по ночам, чтобы успеть к утренним занятиям подготовить задание. Пореченков и Трухин тоже оставались — в другом конце института. И мы периодически сталкивались в ночных гулких коридорах.
Мне, попавшей в компанию четверки «ментов», было очень приятно: комплименты, шуточки, ухаживания... Любая женщина расцветает от знаков мужского внимания. Саша Лыков, исполнитель Казановы, помню, был очень галантен. Убалтывать девушек он большой мастер. Стоило мне только появиться на съемочной площадке — тут как тут Лыков с комплиментами.
