Теперь ни ритма, ни смысла не осталось. Марадона вернулся в Аргентину, бросил тренироваться, стремительно набрал вес (к чему всегда был склонен) и часто плакал вечерами, жалуясь Клаудии, что ему стыдно смотреть в глаза дочерям, которые верят, что папа — самый великий футболист на свете. А когда не плакал, то где-то пропадал — и вечерами, а случалось, и сутки напролет. Вскоре его задержали на некой квартире в обществе приятелей, оказавшихся наркодилерами. В квартире нашли несколько граммов кокаина. Марадона получил два года условно. Почти одновременно наркотики обнаружили в подвале его бывшего дома в Неаполе, и итальянская Фемида тоже не поскупилась на приговор, конфисковав имущество футболиста. Тут же выяснилось, что с деньгами дела обстоят совсем не так хорошо, как казалось Диего: состояние банковского счета Марадоны оставляло желать много лучшего.
Особенно учитывая судебные издержки и штрафы за провинности помельче, чем наркотики, — вроде бесконечных пьяных дебошей в барах и нападений на журналистов, пытавшихся сфотографировать «падающую звезду».
В какой-то момент ему удалось взять себя в руки, привести в относительно неплохую форму и даже вернуться в футбол. В июне 1992 года его дисквалификация закончилась, и Марадона заключил контракт с испанской «Севильей». Но не продержался в клубе и года, разругавшись с тренером и президентом. Да и играл, мягко говоря, не блестяще. Больше предложений от богатых европейских клубов не поступало, и Марадона окончательно перебрался в Аргентину.
Ему повезло: аргентинская сборная в тот момент переживала не лучшие времена, и новый тренер решил, что команде нужен лидер — опытный, знаменитый, способный одним своим именем ввергнуть соперника в трепет. Диего снова пригласили в национальную сборную. Аргентинцы пробились на чемпионат мира 2004-го, и счастливый Марадона пообещал подросшим дочкам, что тут-то они наконец увидят, на что способен их папа.
И он почти совершил свое последнее футбольное чудо. В первом матче Марадона забил гол, во втором отдал голевой пас. Третьего матча для него уже не было. После второй игры Марадону снова выбрали для допинг-теста, и анализ опять оказался положительным. Теперь нашли не наркотики, а следы эфедрина, который считается допингом. Диего плакал на пресс-конференции, клялся дочерьми, что ничего не знал, что его врач случайно купил в аптеке не тот препарат, что все это ошибка…
Результат — очередные пятнадцать месяцев дисквалификации.
Это был конец. Нет, он еще и пятнадцать месяцев спустя пытался играть, но это была уже пародия на Марадону. Пять незабитых пенальти подряд — да за такое мальчишек выгоняют из футбольных школ, а Диего умудрился проделать это в аргентинском чемпионате! Был спасительный шанс — предложение присоединиться к одному японскому клубу за баснословные двадцать миллионов долларов. Но Япония запретила Марадоне въезд в страну как «лицу, причастному к распространению и употреблению наркотиков». Вчерашний бог окончательно превратился в посмешище и опасного маргинала.
Марадона палил из духового ружья по журналистам, посмевшим слишком близко подойти к его дому.
Разбил стакан об голову Мисс Полинезии на вечеринке в баре. Жестоко избил президента второсортного аргентинского клуба, который надумал нанять Диего тренером, а через месяц зашел в раздевалку выразить неудовольствие скверными результатами. Чуть не взасос лобзался с Фиделем Кастро и Уго Чавесом и дарил свои футболки иранским вождям. И беспрерывно нюхал кокаин и пил.
Он и сам едва ли вспомнит, в какой из моментов этого затяжного падения ушел от Клаудии, да так и не вернулся. Теперь даже пытаться остановить его было некому. И хотя он лечился от наркомании в Швейцарии, Аргентине и даже на Кубе, результатов это не дало.
В 2000-м он впервые был госпитализирован с сердечным приступом. В 2004-м приступ повторился, и Диего буквально вытащили с того света.
...Он с трудом открывает глаза и слышит хрип, с которым его собственное дыхание вырывается изо рта, закрытого раструбом гофрированного шланга. Пошевелить головой не выходит, но, скосив глаза, Марадона видит, что к его локтевым сгибам тянутся трубки капельниц, а от кончиков пальцев отходят какие-то провода. Он поднимает взгляд и различает человеческий силуэт — белый на фоне почти такой же белой стены. Наверное, врач или медсестра. Слава богу, значит, его спасут, значит, сейчас ему помогут. Но почему медсестра держит в руке мобильный телефон с нацеленной на него камерой?
Что это, какой-то новый вид рентгена? Зачем она фотографирует его — голого, беспомощного, распятого на больничной койке? И почему, увидев, что он пришел в себя, не спешит к нему, а сунув телефон в карман, убегает прочь?
Марадона рассказал об инциденте врачам, едва только смог говорить. Медсестру нашли и уволили. А снимки разошлись по газетам и Интернету с издевательскими подписями — вот, мол, что делают наркотики и алкоголь с футбольными богами…
Что ж, пронырливой медсестре было что фотографировать. При росте 168 сантиметров Диего весил больше ста килограммов и, опутанный проводами и трубками, распластанный на кровати, был похож на беспомощную уродливую жабу на лабораторном столе какого-нибудь безумного экспериментатора.
