Вскоре мы переехали в дом напротив под номером двенадцать. С нашим двором граничила Академия наук. Девочки обрывали у академиков сирень, а мальчишки, стоя вдоль забора, по рублику ее продавали.
Когда из соседнего подъезда выходил Игорешка Кио, все его тут же окружали. Кио-старший с женой уезжали на машине, а Игорешка дурил нам головы, показывая фокусы.
Вечерами мы, поднявшись на чердак, смотрели фильмы, которые крутили напротив — в летнем Зеленом кинотеатре. А когда утром всей бандой шли в школу, по дороге часто встречали Карандаша со своей собачкой. Забавно, но он с нами, детьми, был одного роста.
Вся мебель в нашей квартире была казенной, простенькой. Только папин письменный стол был дубовым, покрытым зеленым сукном. Мои родители были просто нищими. Ромашин в этом очень похож на папу: тот никогда ничего не умел выбивать. Если бы не мама, настоящий генерал в юбке, не знаю, что бы с нами было.
Папу часто отправляли куда-то далеко с секретным заданием. От него приходили открыточки без обратного адреса, даже почтовая марка была замазана. Однажды за нами заехала машина и нас с мамой отвезли в аэропорт. Самолет крошечный, пассажиров мало. Никто не знал, куда мы летим. На аэродроме нас никто не встретил. Но надо было знать мою мать! Носясь по аэропорту, она вдруг услышала русскую речь. Вцепилась в этого человека мертвой хваткой и сказала:
— Я вас не отпущу! Меня должен был встречать мой муж. Где я нахожусь?
— В Югославии...
В этот момент рядом с нами с диким скрежетом затормозили три черные машины. Из одной выскочил папа и с криком «Катенька, Риточка!» бросился нас обнимать. Отец, как я сейчас понимаю, работал с лидером Югославии. Помню, как на параде в честь Победы я сидела на коленях у Броз Тито. А когда Сталин и Тито рассорились, мы спустя какое-то время, пожив в Чехословакии, вернулись в Москву.
Я оканчивала первый курс ВГИКа, когда отца отправили на Кубу. Они вместе с главнокомандующим кубинской армией Раулем Кастро открыли военную школу под Гаваной. Взяв академический отпуск, на целый год уехала к родителям. Мне выдали в аэропорту Кубы документы, где было написано «Маргарита Марсиас».
Какое-то время мы с мамой жили в гостинице, но однажды приехал молодой человек и крутя на пальце связку ключей, сказал: «Поедем выбирать дом». Мы оказались в фешенебельном районе, где когда-то жили американцы. Все виллы стояли пустыми, только шкафы были набиты невероятными вечерними платьями, туфлями, сумочками и боа с перьями.
Я сказала:
— Мигель, все это надо отдать в театр.
