Ей бы со сцены выступать.
Все посетители тут же отвернулись от Кустодиева с Шишкиным и уставились на нас. Ужас! Пришлось спасаться бегством. Задыхаясь от сдерживаемого хохота, мы бросились к выходу.
Следующим культурным мероприятием должен был стать концерт Кристины Агилеры, я ее очень люблю. Но приезд певицы в Москву отменился. Я расстроилась. Вдруг он звонит и говорит:
— Собирайся на Украину.
— Зачем это? — спрашиваю.
— Агилеру слушать: она дает концерт в Киеве. Гостиницу и билеты я уже заказал. И на самолет тоже.
Я отказывалась верить. Думала — такое только в книжках бывает.
Раньше я очень боялась любых привязанностей и обязательств. А вдруг надоест? А вдруг окажется, что это не то? А уже поздно, уже семья. Но рядом с ним поняла, что страхи эти глупые. Я понимаю, что наш романтический период пройдет и потом будет по-другому. Но тоже хорошо. Я в это верю. Для меня удивительно и непривычно все время думать об одном человеке и стремиться к нему. Никогда такого со мной не было. Хотя увлекаться мне приходилось и раньше...
Двадцать шестого декабря родилась наша группа. А в феврале мы вместе с другими финалистами проекта «Фабрика звезд-1» уже отправились в концертный тур по России. Мы были в полной изоляции, как на подводной лодке, общались только друг с другом.
Каждый день — новый город. Мне было безумно тяжело и одиноко. И Леша Кабанов из группы «Корни» стал для меня спасательным кругом. Вернее, мы спасли друг друга. Тогда я выплеснула на Лешу всю накопившуюся за годы скитаний в Москве нежность.
Я с удовольствием за ним ухаживала: «Леша, тебе чаю налить? А еще что-нибудь будешь?» Ну и он, как мог, проявлял свою заботу. Хотя ему особенно тяжело было. Я-то до «Фабрики» уже два года жила без родителей, а он только что оторвался от мамы... Меня привлекли его беззащитность, отзывчивость, порядочность, честность. Ненавижу приспособленцев, которые прогибаются под любым мало-мальски сильным ветром. А в Леше, несмотря на кажущуюся «одуванчиковость», есть стержень.
Но гастрольный тур — не настоящая жизнь. Как только он заканчивается, на все, что там происходило, смотришь по-другому. У нас с Лешей было очень мало общего. Наши отношения не имели будущего, но расставание было мучительным. Случались и слезы, и истерики. Мы же оба совсем юными были, неопытными, одинокими, да еще с неуравновешенной артистической психикой...
После гастролей Леше хотелось такой же близости, такой же интенсивности общения, а мне — нет. У меня даже мысли не было, что мы можем жить вместе. Я не собиралась и не собираюсь тратить отпущенное мне бесценное время на то, чтобы «пробовать с кем-то пожить». Для меня это дико: как это — не женаты и живут вместе. Что это значит? Сегодня с одним, а завтра — с другим? Нет, я так не могу.
Момент расставания останется в памяти навсегда. Я до этого в эсэмэсках отказывалась от встреч, давала как-то обтекаемо понять, что не хочу продолжения. Трусила сказать прямо: «Леша, давай сейчас порвем, не получится ничего, не суждено». Мне казалось, это жестоко...
И вот мы столкнулись. То ли он из студии уходил, а я туда пришла, то ли наоборот. Дождь, мы стоим оба мокрые... И он говорит:
— Что вообще происходит? Как понимать тебя? Прошу, скажи прямо.
Я решилась:
— Леш, я тебя не люблю. Давай расстанемся.
И еще наврала зачем-то, что у меня есть другой. Дура! Мне казалось, если скажу про другого, это все обрубит, пусть больно, но сразу и насовсем.
Леша дернулся, словно его по лицу ударили, и сказал только:
— Понятно...
Он не плакал. Просила прощения и плакала я. Жалко очень было, но не себя — его...
После этого мы с Лешей очень долго не разговаривали, потом потихоньку начали здороваться... Сейчас встречаемся совсем как чужие. Я хотя бы пытаюсь общаться:
— Как дела? Как живешь?
Он же отвечает всегда подчеркнуто сухо:
— Нормально, спасибо.
И все.
Девчонки с самого начала говорили, что у нашего романа нет будущего, что мы слишком разные. Хотя мы с Лешей сверстники, иногда мне казалось, что я гораздо старше. Просто мы росли с ним в разных условиях. Я была старшей дочкой в семье, у меня еще три сестры. Я рано повзрослела, начала многое понимать, видеть, чувствовать.
Папа был постоянно в разъездах, он стал водителем-дальнобойщиком. Дедушка сказал: «Пение — это весело и забавно, но раз ты теперь женатый человек, займись чем-то серьезным». Он и занялся. А ведь у нас было огромное хозяйство: коровы, гуси, куры, утята, грушевый сад. Всем этим приходилось заниматься маме. А я старалась помогать, потому что видела не раз, как она плачет от усталости и бессилия.
