Училась я плохо и росла хулиганкой. Когда в школе приклеилась кличка Тройка, страшно переживала. Но в один прекрасный день дала в лоб парнишке, который ее придумал, и больше так меня никто не называл. Дружила с ребятами, была для них своей, такой пацанкой. А в двенадцать лет влюбилась. Андрей Урмузов учился в параллельном классе вместе с подругой Наташей. Каждую перемену торчала у них. В итоге мы начали «ходить» с Андреем. Он мечтал стать певцом, а я решила стать певицей. Договорились: окончим школу и сбежим от родителей в Москву, будем вместе пробиваться. Не скрою, мы целовались, но о большем даже и мысли не возникало. Правда, учителя в это не верили.
В один прекрасный вечер Андрюшкина мамаша заявилась к нам домой, с порога стала орать: «Если они переспят, за свою несовершеннолетнюю дочь будешь отвечать сама.
Я тебя предупредила».
Мать просто захлопнула дверь.
В свои двенадцать я уже курила. Сигареты таскала у матери. Она предпочитала Marlboro по рубль пятьдесят за пачку — дорогие по тем временам. Коробки не выбрасывала, оклеивала ими стены в туалете. Вообще у нас было светло, просторно, сейчас такой стиль называют «студийным» — без всяких излюбленных в те времена стенок, ковров и хрусталя. Просто у мамы хороший вкус. Друзьям нравилось у нас бывать.
Подружке Наташке предлагала: «Давай тоже начинай курить, это круто». Та попробовала — не понравилось. А Катька Ашаева еще раньше меня начала смолить. Девочка из интеллигентной семьи так смачно затягивалась своими пухленькими губками, что можно было залюбоваться.
Наша компания собиралась в подъезде.
Иногда курили чинарики, иногда сбрасывались и на сэкономленные от завтраков деньги покупали болгарские «Стюардессу» или «Родопи». Лет в четырнадцать мы с девчонками купили бутылку азербайджанского портвейна «Агдам» и нажрались в хлам. Как же меня потом выворачивало!
Однажды подслушала, как мать разговаривала с подругой:
— Оказывается, Смирнов живет тут неподалеку, в пятиэтажке возле семьдесят пятой школы.
— А он знает про дочь?
— Да, конечно знает.
Я это запомнила. И как-то раз, когда мы с ребятами выпили, им об этом все рассказала. Они предложили сходить разобраться.
И вот мы, пять пьяных малолеток, похватали хоккейные клюшки и пошли бить моего папашу. Пятиэтажек этих вокруг школы пруд пруди. Завалились в первую попавшуюся, стали трезвонить в квартиру на первом этаже. Дверь открыл мужик. Я его спросила:
— Здрасьте, а можно Виктора Смирнова?
Он сказал:
— Я Виктор Смирнов, а ты Яна?
— Да. Ну что, за бурную молодость платить надо.
Улыбнулся: — Ну да, наверное.
Только ты сегодня, смотрю, выпившая, приходи завтра ко мне на работу, — и сообщил куда.
На следующий день пришла к нему, и мы поехали на рынок покупать мне вещи. Удивительно, как это нашла отца с первого раза? Но отношения не сложились. Показалось, что я ему не понравилась, да и мне он не особо. Когда выходила замуж, пригласила его на свадьбу, но он не пошел и еще заявил: «Только обрел дочь и тут же потерял».
Мне исполнилось десять, когда в семье, как выразилась мама, появилась «третья девочка» — моя сестра Лена. С Володей они не поженились, снова родила «для себя». Ленку оставляла на моем попечении, сестра всегда ходила за мной хвостиком. Я раздражалась, хотелось и с девчонками покурить, и с Андреем потусить, а тут сиди дома, нянчись с ребенком.