Вскоре он «охладел» и стал провожать другую. А я страдала.
У меня развился жуткий комплекс, я казалась себе уродиной, особенно по сравнению с двоюродной сестрой Настей, к пятнадцати годам оформившейся в стройную красотку. Была убеждена, что у меня нет шансов кому-то понравиться. Это было не так, рядом ходили влюбленные ребята, но они не производили впечатления. Мне нужен был только тот — крутой.
И тогда я решила: все, в том числе и он, должны увидеть, что я тоже крутая и уже взрослая. И начала курить! Настя была со мной заодно. Сигареты стали пропуском в самую классную школьную тусовку, где верховодил мой «предмет». Мы безбожно прогуливали занятия, дымили, прикуривая одну сигарету от другой.
Однажды стащили дома из бара бутылку водки, отпили добрую половину, остальное разбавили водой. Хитрость раскрыли, нас отругали. Мы дали слово, что такого больше не повторится. Но, конечно, его не сдержали. Однажды мама, убирая квартиру, обнаружила у меня в шкафчике еще одну полупустую бутылку. Я в тот момент мирно спала в кровати. Но мама сопоставила мои порозовевшие щеки и недавний визит подружки и от отчаяния схватилась за веник, чтобы выместить на мне свой праведный гнев.
Но и это не возымело никакого действия. Я стала рваться из дома, являлась среди ночи, прокуренная, навеселе — все в нашей компании смолили сигареты и пили пиво. Скандал следовал за скандалом.
Однажды мама запретила мне выходить на улицу, велела сесть за учебу, которую я забросила. Но позвонили ребята, и я все-таки сорвалась. Она вернулась из магазина, а меня нет. Стала допрашивать Марусю, куда делась старшая сестра.
«Пытай меня, мамочка, пытай! — рыдала Маруся, вытирая слезы грязным носком. — Я тебе ничего не скажу!»
Сестренка всегда была на моей стороне, защищала, прикрывала.
На зимние каникулы нас обычно отправляли в пансионат. Бабушка селилась в номере с Ксюшей и Марусей, мы — с Настей. Веселая компания, состоявшая из отпрысков профессорских семей, сложилась у нас и там. Однажды знакомый парень стащил у родителей ключи от машины, и мы, загрузившись в нее скопом, гоняли ночью по округе.
Только теперь понимаю: могли разбиться, за рулем сидел не слишком трезвый водитель. Слава богу, этого не случилось. В другой раз сидели вечером у нас в номере, пили пиво, слушали музыку, болтали. К мальчику из нашей компании нагрянул друг. Позже выяснилось, что он обчистил соседний номер. Мы его практически не знали, уж тем более не участвовали в ограблении, но когда вора поймали, свидетельские показания в суде давать все же пришлось. Представляю, как стыдно было за нас родителям.
Тем не менее приятель, который, струсив под напором родителей, сделал нас подозреваемыми в воровстве, как-то раз появился в нашей московской квартире. Андреич увидел и не сдержался:
— Что эта рожа здесь делает?
