«Когда режиссер Жора Крыжовников меня увидел, решил, что мне неплохо было бы поправиться килограммов на пять и научиться танцевать тверк. Он сказал: «Ты должна быть горячей штучкой». Дал время на подготовку — месяц», — вспоминает актриса Валентина Мазунина.
— Валя, фильмография у вас просто золотая: «Горько!», «Ёлки», «Самый лучший день», «Аритмия», «Реальные пацаны», которые сейчас идут на ТНТ, и многие другие фильмы. А ведь вы не так давно приехали в Москву…
— Дело было так: я прекрасно жила в Перми, со второго курса института играла в ТЮЗе Зайку и другие роли. Труппа стала моей семьей. Очень веселое и абсолютно счастливое время! Я не собиралась ничего менять. И вот как-то пришла в театр репетировать роль Лешачихи. А в это время там оказалась Жанна Кадникова, режиссер «Реальных пацанов». У нее в театре друг работал, и она заскочила просто на чай. Услышала меня, ей понравилось, пригласила на пробы. Счастливый случай!
Я вообще сначала толком ничего не поняла, подумала, что меня зовут на шабашку. У меня в голове не складывалась картинка, что меня будут пробовать в кино, которое покажут по телевизору. Из ребят на пробах я знала только Машу Скорницкую, потому что мы вместе в театре работали. Теперь мы с Машей ближайшие подруги… Утвердили меня легко. Но был снят только «пилот», и на этом все вроде закончилось. Я продолжила работать в театре. А в феврале мне позвонила Жанна и сказала: «Валя, канал утвердил «пилот» сериала, ты будешь сниматься или нет?» Я, естественно, сказала «да». Вот так и случилось, что пришлось сделать выбор и из театра уйти. Сейчас я ни капельки не жалею. Но тогда у меня была депрессия, я ревела очень долго. Год мы снимали в Перми.
Потом всей компанией переехали в Москву, съемки «Пацанов...» пошли уже здесь. Без театра мне и в Перми-то было тяжело, а в Москве стало плохо уже просто до жути. Я этого не ожидала. Ехала и думала: «О-о-о, огромный город возможностей, миллион прекрасных театров, миллион киношных проектов. Встречай меня, родная Москва! Я готова отдать все свои силы и работать, работать!» И вот приехала, а телефон молчит. Страшно. И ты сидишь в съемной квартире, у тебя никакого театра, не очень частые съемки, нет привычных близких людей. Это дико страшно. Я постоянно звонила друзьям и маме, ревела и говорила: «Мы закончим снимать сезон «Пацанов...», и я уеду! Не нужна мне эта Москва!» Широченные дороги, огромные дома, миллионы людей — и все чужое, и никому нет ни до кого дела. Мы жили в Кузьминках, и сейчас я обхожу этот район стороной, уж больно тяжелые душевные переживания я там испытывала…
Целый год я провела в кошмаре. А потом были съемки «Горько!». Я всегда говорю об этом фильме с огромной любовью. Это был мой первый удачный кастинг в Москве. Весной мы поехали в Геленджик сниматься, и вот тут у нас тоже случилась семья, как когда-то в театре. Ну, мне везет на людей, мы все так подружились: Сережа Светлаков, Юля Александрова, Егор Корешков, Василий Кортуков, режиссер Жора Крыжовников, а в миру — Андрей Николаевич Першин. И, конечно, Саша Паль. Мы с ним гуляли по Геленджику, ели барабульку, много разговаривали. У Юли Сулес на балконе иногда собирались поэтические вечера, Сережа Лавыгин и Василий Петрович Кортуков стихи читали. Всем со всеми было хорошо. А как мы радовались, когда узнали, что впереди нас ждет «Горько 2»! И вот тогда я решила: «Нет! Я не сдамся! У меня все еще впереди, все будет круто! В этой огромной чужой Москве есть прекрасные люди!» После «Горько!» жизнь изменилась. То, что меня позвали туда сниматься, кроме как счастливым случаем не назовешь.
Меня ведь вообще никто из киношников не знал: ни режиссер Жора Крыжовников, ни Саша Паль, ни другие ребята. С Сашей Палем, с которым мы играли пару, даже совместных проб не было. Мы познакомились, когда уже мерили костюмы, пробовали грим, шли первые читки. Помню, мне сказали: «Вот это твой партнер!» А я смотрю на него: «Боже мой, какой он прекрасный отшибленный человек, высоченный, несуразный, лысый». Саша выбрал какой-то дикий пиджак и отстаивал свой выбор. Я думала: «Ни фига себе, крутой парень!» Как оказалось, Саша, когда увидел меня, тоже очень сильно обрадовался. Потому что он им до этого говорил: «Блин, моя женщина должна быть похожа на мою мать!» Его мать по фильму играла Юля Сулес — роскошная пышнотелая дама. И когда я примерила свой костюм и вышла к нему — такая плюшка с глазами, — что-то произошло, какая-то искра между нами пробежала. К тому же вскоре выяснилось, что у нас очень много общих тем для разговоров, он из Челябинска, я из Перми… У меня бы так не выстрелило, если бы не было рядом такого талантливого партнера.
— Это правда, вы идеально с Палем монтируетесь. Нет ничего круче вашего танца под песню «Одиночество». Цирк, секс, талант!
— В том, что я нестандартная, мое преимущество. Я узнаваемая и близкая для многих. У нас в стране много таких прекрасных, животрепещущих женщин, особенно в глубинке. Простых, которые чувствуют себя в форме, сексуальными, и их искренне любят и хотят их партнеры. В этом и был кайф — что мы такие два нелепых персонажа и друг друга обожаем. Правда, когда я увидела себя на экране, сказала Саше: «Паль, а почему я поперек себя шире-то?» Мне казалось, я все же поизящней. Экран сделал свое дело… Но не только. За год, что жила в Москве, я сильно поправилась, размера на два. Стресс заедала. По поводу объемов не переживала. Просто покупала джинсы побольше. У меня не было каких-то внутренних проблем: «О боже, я поправилась!» Я этого ни капельки не чувствовала. Но со стороны посмотрела и поняла: нужно брать себя в руки. Я похудела и очень себе понравилась…
— В следующем фильме, который снимал Жора Крыжовников, вы зажигали и танцевали тверк...
— Танцевала. Кстати, когда меня Андрей Николаевич увидел, сказал, что неплохо было бы поправиться килограммов на пять и научиться танцевать тверк. Он сказал: «Ты должна быть горячей штучкой». Дал время на подготовку — месяц. Я стала заниматься с девочками и поначалу была шокирована, что они вытворяют. Пышнотелые, но такие пластичные, гибкие и крутые девки. Поначалу у меня ничего не получалось. Я репетировала дома. Но потихоньку, помаленьку… Когда я научилась правильно двигаться, вот это было удовольствие! Помню, как мы с девочками репетировали на автостоянке и люди на нас смотрели. А девочки же не просто танцуют, они попами умеют улыбаться. Буквально, подмигивать бедром. И это так здорово! Хочется еще какой-нибудь проект, где можно было бы поработать вот в таком ключе…
— Но не всегда же такой праздник жизни на съемках?
— Не всегда. Когда снимали фильм «Ну, здравствуй, Оксана Соколова!», пришлось в Москву-реку прыгать. А она грязнющая. Я физически ощущала: вот сейчас у меня третья нога отрастет или я чешуей покроюсь. Мы с Витей Добронравовым вместе в воду ныряли. С ним не так страшно. Витя очень интеллигентный, галантный, с ним приятно. Мне вообще везет с партнерами. Часто проектам я благодарна не за успех или что-то еще, а именно за людей, которые появились в моей жизни. Вот с Линой Миримской, с которой мы подружились на проекте ТНТ «Иванько», у нас постоянная видеоконференция сейчас. Я из своей усадьбы, она из своей, сидим, болтаем. С большой любовью вспоминаем даже какие-то сложные времена, когда нам было тяжело, к примеру, холодно, а мы на улице с четырех утра... Сейчас думаешь: «Боже мой, вот ты, Валентина, уставала, стонала, что много работы. Ну-ну… Вот не надо, не надо жаловаться. Есть работа, и особенно та работа, которую ты любишь, — и это прекрасно».
— Вы любите свою работу, а вас полюбили зрители. Интересно, в школе, в которой вы учились в городке Верещагино под Пермью, висит ваш портрет?
— Надеюсь, нет. Школа у нас была очень хорошая. Когда я пришла туда учиться, директором был удивительный педагог Владимир Петрович Факторович, и он очень много давал нам. Например, в начале года мы какое-то время не учились, а определялись со своими интересами, кто чем будет заниматься помимо учебы. Мы распределялись по командам, по кружкам, по направлениям развития. Директор давал возможность выбирать, думать самостоятельно. Он говорил: «Ты маленький, но ты человек, ты личность, ты можешь свободно заявлять о своих желаниях одиннадцатикласснику или даже педагогу. Ты можешь спорить в деловом ключе».
В итоге наши выпускники многого достигли. Например, Антон Щукин, продюсер «Реальных пацанов» и многих других прекрасных проектов. Он ведь тоже в нашей школе учился! Ну а я сама… Думаю, что актрисой я стала во многом благодаря школьному театральному кружку. Когда мы пришли после каникул в пятый класс, нас опять стали делить на команды. Можно было пойти, например, в службу чистоты и порядка и следить за тем, как убирают в школе. Но моя подружка Светка сказала: «Валька, пойдем в театралку? Мне кажется, весело будет». И вот я пришла, мы стали репетировать сказку «Приключения Дурочки-Нюрочки». Мне роль Крысы досталась. Я должна была в джазовом танце с песней появляться на сцене. А я дико стеснялась. Все боялась сделать первый шаг на сцену… Но, когда я его сделала, стала получать от сцены невероятный кайф. Даже сама удивилась. Это была просто эйфория! А после школы я поехала в Пермь поступать на актерский. О Москве даже не думала.
— Как родители восприняли ваше желание стать актрисой?
— У меня мама и папа совсем никак не связаны с моей профессией: мама работала в администрации Верещагино, папа был железнодорожником. Когда я объявила, что хочу стать актрисой, папа сказал: «Дочь, как хорошо! Главное, шпалы не будешь таскать!» А мама поехала сопровождать меня в Пермь на вступительные экзамены, я же совсем ребенком была, 16 лет. Когда я стала работать в ТЮЗе, родители приезжали на все постановки, они за меня были рады. Но вот «Реальные пацаны» родителям не понравились категорически. Мама говорила: «Валя, ну это что такое? Вы же Пермь позорите!»
Мне было дико обидно! Я пыталась объяснить, что и как, но они не принимали фильм. Правда, все равно смотрели. И только когда мама посмотрела полностью первый сезон, она сказала: «Валя, это действительно классно!» Я ей благодарна за то, что она эту мою работу все же приняла. Ей, наверное, было не очень приятно видеть меня в такой роли. Она вообще-то мечтала увидеть меня в каком-нибудь военном фильме, и чтобы я играла любовь с Сергеем Безруковым. Зато, когда вышла «Аритмия», в которой я снялась в эпизоде, мама очень гордилась. Она пошла смотреть фильм с моей старшей сестрой Женей, и они вместе нарыдались. Сестра у меня врач «Скорой помощи», и тема, поднятая в «Аритмии», нас очень глубоко касается.
— Врачи «Скорой помощи» в эпидемию — настоящие бойцы, которые рискуют своей жизнью и здоровьем, спасая других. Вашей сестре, наверное, нелегко сейчас приходится?
— Она очень стойкий человек. Родители были против, чтобы она шла в медицину. Папа считал, что работа на «скорой» не для женщины, а мама мечтала, чтобы Женя получила спокойную и сытую профессию финансиста. Но сестра настояла на своем. Потому что медицина — ее призвание. Я, например, очень боюсь крови, открытых ран. Для меня вообще больница — это ужас, ад и сатана. Я не знаю, как это по-другому назвать. А Женька, когда приезжала домой из института, с восторгом рассказывала: «Валя, мы были на первом вскрытии! Боже, как это здорово, там все розовое, голубое». Я была в шоке: «Женя, что ты несешь?!» Она уже десять лет на «скорой», я ею горжусь. Я знаю, сейчас они там очень тщательно подходят к вопросам безопасности, обрабатывают руки, пытаются быть предельно аккуратными… Много проблем у них, в том числе с компенсациями медикам. Но ничего, Женя не отчаивается.
— Вы на родине часто бываете?
— Пытаюсь. Дома я отдыхаю душой, набираюсь сил. Верещагино — очень красивый маленький зеленый город. Конечно, обидно, что проблем масса и ты не можешь на это повлиять. Но что-то меняется в лучшую сторону. К примеру, в прошлом году я приехала и увидела: наконец-то у нас построили новый кинотеатр! Еще у нас стали строить большой стадион. В общем, движение в последнее время в городе есть. Но очень тревожно, что закрываются предприятия, уже нет трикотажной фабрики, и люди, особенно молодые, уезжают в поисках нормальной жизни... Я все равно очень люблю этот город. Наша баня — это прямо отдых невероятный. Я ненавидела в детстве, когда меня зимой тащили в баню, а потом натягивали колготки шерстяные. А теперь самое главное для меня — приехать домой, чтобы мама встречала, накрыла на стол и потом мы пошли в баню. И еще я обожаю с родителями вечерами лежать на кровати и болтать. Папа с газеткой лежит, радио включает, мама рядом устраивается, и я к ним, и племянник Сашка, и кошка. И папа мне рассказывает что-то, например, как у Ваньки Елькина дела, у кого что случилось. И это невероятно! Папа очень колоритно говорит, в красках и в лицах, и очень точные слова подбирает.
Потом, когда в Москве по вечерам мне бывает грустно, я включаю аудиозаписи наших разговоров. Наверное, актерская природа — это у меня от папы… А как мы с ним, когда я маленькая была, елку на Новый год воровали! Не знаю, можно это рассказывать или нет… Моему папе всегда надо, чтобы у нас на Новый год была елочка. И мы еще летом отмечали деревце, а потом зимой на лыжах ходили в лес с топором его воровать. Это было целое приключение: вот мы идем, и в округе никого нет. Папа говорит: «Валя, ты на стреме…» Это какие-то такие очень трогательные моменты. А какие запахи в Верещагино волшебные! В этом году первый раз так получилось после переезда в Москву, что я всю весну — апрель, май — живу на даче, а не в городе. Мы с моей подругой Машей Скорницкой, с которой снимаемся в «Реальных пацанах», и с ее семьей дачу снимаем. В городе сошли бы с ума. И вот ты едешь на велосипеде и вдыхаешь запах земли, травы, с одной стороны яблонями пахнет, с другой — деревом, потому что соседи доски недавно строгали. И я звоню папе, делюсь: «Меня сейчас в детство откидывает, тут такие флешбэки!» Папа очень любит сирень, и я тоже обожаю ее запах...
— Вы в детстве искали пятилистники у сирени?
— Естественно. И еще папа научил на клевере желания загадывать. А когда он нам приносил огромные букеты сирени, мы с сестрой садились, и я, пока не наемся до опупения пятилистников, не отхожу от этого букета. Вот и в этом году я себе наломала сирени и ела пятилистники. Я такой человек. Не скажу, что суеверная, но сирень ем и на Новый год желания загадываю. И новогодние желания у меня сбываются. Кстати, однажды я загадала желание переехать в Москву. Вот, сбылось...
— О чем вы мечтаете сейчас?
— Чтобы карантин быстрее закончился. О внутренней гармонии...
— А о большой светлой любви?
— О ней тоже. Я сейчас живу в предвкушении любви. Очень хочется влюбиться. Потому что, влюбленная, я сразу преображаюсь. Становлюсь таким заряженным человеком, мне море по колено, и все у меня прекрасно, и дело ладится. Когда любовь случится, я буду безумно рада и прямо упаду в нее с головой.
