.png "Читай нас в Telegram")
«Ой, девушка, а это не вы случайно играете в фильме «Две судьбы»? Правда? Но в кино вы почему-то светленькая… А что будет дальше?..» Не успела Ольга выйти из машины, как парковщик буквально атаковал ее вопросами. «Все закончится хорошо», — улыбнулась актриса. Мелодраматический сериал, показанный по Первому каналу, увлек не только женщин, но и мужчин.
— Ольга, как заметил внимательный зритель Первого канала, в сериале «Две судьбы» вы блондинка, в жизни — жгучая брюнетка. Но что-то общее у вас с вашей героиней Светланой все-таки есть?
— Света живет музыкой, любовью к своему молодому человеку. У меня все иначе. Объединяет нас только одно — наши сыновья и любовь к ним. Мой Никита учится в третьем классе, ему 8 лет. И он — главное, что у меня есть.
— В жизни Светы происходит много всяких перипетий: уже будучи взрослой, она узнает, что человек, которого считала отцом, ей не родной; что лучшая подруга — на самом деле ее сестра…
— (Улыбаясь.) В моей жизни такого не было. Папа никогда не занимал руководящих партийных постов. Мама работает экономистом. Брат Денис (на 10 лет моложе меня) — студент. И даже ситуация, когда спасшая меня девушка становится подругой, вряд ли возможна.
— У вас с братом большая разница в возрасте. Наверняка вы были его нянькой?
— Я — нянька? Ну что вы! У каждого из нас была своя жизнь. Много лет спустя, правда, я написала Денису исповедальное письмо, где просила прощения, что мало уделяла ему внимания. Или совсем не уделяла?.. Я тогда, кажется, уже сама стала мамой. Точно не помню. Вы знаете, я многого не помню… Подруга спрашивает меня, как лечить маленького ребенка, а я не могу ничего посоветовать, хотя мой Никита болел теми же болезнями. Ну что делать? Не удерживается в моей голове такая информация. Если знакомлюсь с человеком, то запоминаю не имя, а его образ. Я не помню номера своей машины; не помню, как звали большинство героинь, которых играла.
— Даже в таких фильмах, как «Зал ожидания», «Все будет хорошо!», где сыграли свою тезку?
— Совсем не помню. Для меня сейчас даже явилось новостью то, что героиня фильма «Все будет хорошо!» — моя тезка… (Улыбается.) Просто в памяти остаются не сюжеты и имена, а чувства и эмоции от самого съемочного процесса.
— Это, наверное, создает вам в жизни массу проблем?
— Каких? Раньше серьезным раздражителем для меня была улица, полная всевозможных опасностей. Но три месяца назад я купила машину. Теперь сажусь в нее, как в коробочку, и мне не страшно. А то, что должна запомнить, но не могу, записываю, потому что мне надо четко знать, что будет происходить сегодня. И если в график вклинивается что-то незапланированное, рушится все! Я перестаю понимать, что должна делать, не ориентируюсь в пространстве. Плюс ко всему дома регулярно выходят из строя бытовые приборы, чем неимоверно пугают меня, как-то даже случился пожар, я растерялась, ничего не соображала… К счастью, кое-как справилась.
Но когда два года назад я купила квартиру и однажды почувствовала запах дыма, пришлось вызывать пожарных. Через открытое окно были слышны какие-то крики. Я бросилась к телефону, схватила трубку и… вдруг поняла, что не знаю, какой номер набирать… Ну что вы на меня так смотрите? Сейчас я в курсе, что существуют 01, 02 и 03. Но в какой ситуации куда звонить, все равно не помню. Вот 03, например, это милиция?
— Это уже не смешно.
— Я и не смеюсь. Просто до того случая ни разу не обращалась за экстренной помощью. Пришлось звонить друзьям, чтобы узнать нужный телефон.
— Оля, а как вы учились в школе?
— Да нормально! Первые три года была отличницей, потом училась ровно, но частенько прогуливала. Я вообще считаю: школа — это такая история, которую надо пережить и забыть. По-моему, она нужна человеку только для того, чтобы понять, что ему интересно, и в соответствии с этим выбрать профессию. Да и то в моем случае — все иначе. Все, что я прочитала, увидела и узнала в своей жизни, никак не связано со школой. Сейчас историей просто поглощена, а тогда была к ней абсолютно равнодушна. Зато таблицу умножения, которой меня пытались обучить, не знаю до сих пор.
— Интересно, Никита знает о таком отношении мамы к школе?
— Понимая, что школа — дикая париловка, я стараюсь сына ничем не мучить и ничего не требовать. Я могу только что-то предложить, а он вправе либо принять это, либо отказаться. У меня к нему есть только одно требование — чистить зубы. Я не устраиваю допросов: «Что получил?», не ругаю за «двойки». Не заставляю что-то рассказывать. Захочет — расскажет. Никита растет искренним, добрым и открытым. Меня его открытость даже немного пугает. В отличие от меня он открыт буквально со всеми… Конечно, как мать, переживаю по разным поводам, но никогда не взрываюсь: «Какой кошмар! Ты будешь наказан!» Никита пошел в школу в пять лет, так что сейчас он уже самостоятельный взрослый человек, личность.
— И никаких там «уси-пуси»?
— Ну почему же? Бывает и это. Но, поскольку я сама всю жизнь ненавидела, когда родные тискали меня, то, прежде чем кусать за пятку или щекотать, я всегда прошу у ребенка разрешения и чуть ли не оправдываюсь: «А то скоро станешь совсем большим и вообще не позволишь притрагиваться к себе». Иногда даже преувеличиваю: «Как пихнешь рукой!.. Как дашь мне по балде!..» Никита ужасно пугается: «Мама, я никогда так не сделаю. На, конечно, тебе мою пятку»… При этом, мне кажется, я позволяю ему практически все.
— Не боитесь вырастить эгоиста?
— Надеюсь, этого не произойдет. Однажды — Никите тогда было года три — я пришла за ним в детский сад. У детей как раз закончилась физкультура, после которой какое-то время нельзя было пить. Но ребенок решил схитрить и убежал в туалет. Вышел оттуда, а губки мокренькие. Я спрашиваю: «Никита, почему ты пил, ведь тебе не разрешили?» Он растерялся: «Как ты узнала? Я же закрыл дверь на защелку». Пришлось на ходу придумывать объяснение: «Понимаешь, есть такая мамина фея, которая всегда всем мамам рассказывает, что делают их дети. И если ребенок обманывает маму, фея отбирает у нее год жизни». Никита был в шоке, начал плакать: «А вот когда я тебе это говорил, я тебя тоже обманывал... А вот это...» Он выкладывал мне буквально все. И тут уж мне самой стало его жалко, я стала выкручиваться: «Нет, тогда ты просто пошутил…»
Или другой пример. Перед сном я люблю читать ему книжки. Сыну это не всегда интересно. Он ребенок другого века: у него есть мобильный телефон, ноутбук, но, зная, что книжки — мамин конек, Никита старается проявлять интерес, подхихикивает. А я чувствую это, и у меня на глаза наворачиваются слезы. Думаю: боже мой, ну зачем я тебя мучаю, ну не читай ты книжек, не надо. И все-таки я ценю его желание сделать мне приятное.
— А как Никита реагирует, когда видит маму в телевизоре?
— Ой, даже знать не хочу. Мы никогда не разговариваем о моей профессии. Мама есть мама, независимо от того, где она работает.
— Странно. Вы что, боитесь создать у ребенка культ мамы?
— У него и так мощный культ матери. Мне кажется, он хорошо понимает, что мама одна и у нее никого, кроме него, нет. А то чувство, которое я испытываю к нему, нельзя даже назвать любовью. Это нечто большее. Никита — просто единственно значимый для меня человек. Он это чувствует, жалеет меня. Однажды даже подарил шикарнейший букет цветов. У меня как раз было плохое настроение, и вдруг Никита протягивает цветы: «Мам, это тебе». Это были желтые розы с сочными зелеными листьями, окутанные зеленой сетью и перевязанные желто-зеленой лентой. Видите, какие-то вещи я запоминаю вплоть до мельчайших подробностей. (Улыбается.)
— Оля, вы подчеркиваете, что сегодня ваша семья — это вы и ваш сын…
— С папой Никиты я разошлась лет пять назад. Но разве это исключительный случай? Такое происходит сплошь и рядом. И я не считаю развод катастрофой. Главное ведь, чтобы людям было комфортно. А мне сейчас хорошо одной.
— Вы разочаровались в мужчинах?
— Да что вы! Мой бывший муж — замечательный человек. И я не считаю, что все мужики — сволочи. Они забавные. У меня полно друзей мужского пола. Со мной случаются романтические истории. И, скорее всего, когда-нибудь я повторно выйду замуж… Может быть, раз в полгода или даже в год, возвращаясь поздно вечером со спектакля, я задумываюсь о том, что никто не волнуется, как я доберусь до дома. Однако все остальное время наслаждаюсь своим одиночеством.
— Вам не нужен мужчина?
— Сейчас я хочу быть одна. Дело тут вовсе не в быте. Просто, чтобы я снова вышла замуж, должен отыскаться человек, чьи интересы абсолютно совпадали бы с моими. Когда я не работаю, то практически все время читаю. Единственный человек, на которого отвлекаюсь, это мой ребенок. Иногда — друзья… Впрочем, мы же сейчас не объявляем ярмарку, не ищем мне мужа. Я ни от чего не зарекаюсь, как говорится, любовь зла… Но сегодня я даже не оченьто смотрю по сторонам.
— А сколько лет вы были замужем?
— Пять, кажется. Хотя нет… До пяти, наверное, не дошло. Но вы ведь уже поняли: я помню далеко не все…
— Брак был официальный?
— Да. Но никаких торжеств мы не устраивали. Просто расписались в загсе. Правда, теперь я думаю, что если у меня когда-нибудь случится свадьба, то это будет скорее костюмированный бал типа «Пейзанки на лугу» или даже карнавал, но уж никак не пьянка в ресторане.
— Красивая мечта! Но за ресторан обычно выступают родители молодоженов — им хочется, чтобы было «не хуже, чем у других»…
— Мои родители, конечно, переживают, что я одна, хотят, чтобы у меня было «надежное плечо», «опора в жизни». (Улыбается.) Но я давно живу самостоятельно, и родители привыкли считаться с моим мнением. Мама, правда, никак не может смириться с тем, что я никогда ничего не хочу рассказывать о своих ролях, и чуть ли не со слезами на глазах выпытывает у меня названия моих новых фильмов. Родители обижаются, тем более что видимся мы не так часто, как им хотелось бы. Я постоянно корю себя за это, но изменить ситуацию пока не могу. Мне всегда было хорошо одной. Я не любила детский сад, школу. Меня записывали на танцы, в музыкальную школу, на гимнастику. Мне везде было неуютно. И даже сейчас в обществе незнакомых людей я чувствую себя дискомфортно.
— Удивительно! Актеры — люди публичной профессии. Как же вы умудряетесь существовать в ней?
— С трудом. (Смеется.) Для себя я придумала теорию о том, что Ольга Понизова — это не один человек, а два. Первая Оля — настоящая, асоциальная, вторая — внешняя, существующая для социума. Так что, когда на съемках одна, страдая, сидит в уголочке, обхватив голову руками и раскачиваясь на стульчике, другая в то же самое время ходит по площадке и делает вид, что все хорошо.
— Они что же, между собой дружат?
— Разумеется! Ведь вторая защищает первую… Что же касается моего существования в этой публичной профессии, то — не поверите — сразу после окончания Щукинского училища я родила Никиту, несколько лет сидела с ним и собиралась и дальше довольствоваться ролью домохозяйки.
— Что же заставило вас заинтересоваться другими ролями? Ваш дебют в кино ведь случился задолго до сериала «Две судьбы».
— Так и есть. Впервые я снялась в картине «Не сошлись характерами» еще во время учебы в школе. Это было в Ялте. А может, и не в Ялте? В картине участвовали Ирина Мирошниченко и Александр Лазарев. Или не Лазарев? Не помню… А спустя много лет случилась мистическая история, благодаря которой я перестала быть домохозяйкой и вернулась в профессию. Я сидела дома и читала книжку о своем любимом Питере и о каждом доме на Невском проспекте.
В одном из них когда-то жила женщина, рассказ о которой буквально заворожил меня. В конце была приписочка: «Эта история легла в основу романа Булата Окуджавы «Путешествие дилетантов». Я долго ходила под впечатлением от прочитанного. И вот, когда через несколько дней накал моих чувств по отношению к этой женщине начал спадать, раздался телефонный звонок. Я думала, про меня все забыли. Но вдруг услышала: «Вас хотят посмотреть в Театре Луны на одну из ролей в спектакль «Путешествие дилетантов»… Это была та самая героиня. Не согласиться я просто не могла.
— Не много найдется молодых людей, читающих подобные книжки…
— Не помню, хотела ли я быть актрисой, но точно помню, что моей тайной мечтой всегда была профессия искусствоведа. Поэтому осталась тяга к литературе, связанной с культурологией, филологией, историей, философией… Но поступила я тем не менее в «Щуку»… Только не спрашивайте, пожалуйста, почему пошла в актрисы. Честное слово, не помню. (Смеется.)
— Неужели ни разу не пожалели, что стали актрисой, а не искусствоведом?
— Для меня в актерской профессии есть, пожалуй, один большой минус. Поскольку я сама зарабатываю себе на жизнь, то особой возможности выбирать кинороли нет. Когда у тебя осталось пять рублей, а в этот момент предлагают работу, ты уже долго не раздумываешь, нравится ли тебе роль… Чтобы жить, приходится соглашаться.
— А говорите, вам комфортно одной! Был бы богатый муж — сидели бы себе дома и выбирали роли: «моя», «не моя»…
— Нет, ну, я не всеядна. От совсем затрапезных вещей, конечно, отказываюсь. А потом, я очень рада, что сама себя кормлю. Это сложно. Но, видно, эти сложности — ничто по сравнению с теми, которые я боюсь обрести вместе с богатым мужем. Я не ропщу на судьбу. Три месяца назад вынуждена была выбирать: купить машину или кухонный гарнитур. Ну и что? Разве это проблема? Я вот отложила в Интернет-магазине кучу книг на огромную сумму. Купить пока не могу. И от этого мучаюсь гораздо больше. Хотя знаю: у меня будет все, что захочу. Не сегодня — так завтра.
