«Журналисты часто спрашивали меня: «Вам уже скоро тридцать, а на публике вы всегда один. Не женаты, и, судя по всему, даже девушки у вас нет. Почему?» В ответ я врал и изворачивался. Только самые близкие были посвящены в мою тайну», — признается Аскольд Запашный.
— Самара, поздний вечер. Мы с Элен возвращаемся в гостиницу из цирка. Идем по полутемной аллее, разговариваем. Вдруг чувствую — опасность! Буквально спиной. Я же всю жизнь общаюсь с хищниками, и у меня, как у любого дрессировщика, глаза везде, в том числе и на затылке: зачастую это умение видеть то, что происходит у тебя за спиной, помогает сохранить жизнь… Концентрируюсь, прислушиваюсь и действительно улавливаю едва слышный шелест. Чуть скашиваю глаза и вижу: сзади, метрах в пятидесяти от нас, крадучись перемещаются две мужские фигуры. Боясь напугать Элен, машинально поддерживаю с ней разговор, а сам лихорадочно соображаю: «Что делать, если нападут?» Элен вдруг рассмеялась: «Что с тобой? Отвечаешь невпопад…» Плету ей что-то маловразумительное и одновременно незаметно достаю перочинный нож, который на всякий случай ношу с собой.
Стараюсь вынуть лезвие незаметно, но Элен мое движение замечает. «Ты что делаешь? — спрашивает недоуменно. — Зачем тебе нож?!» «Просто так», — успеваю сказать и в тот же миг справа уже отчетливо слышу шорох. Не раздумывая больше ни секунды, толкаю Элен в сторону, на газон. Молниеносно разворачиваюсь и совсем близко, метрах в пяти от себя, вижу двух парней в спортивных костюмах, у одного бейсбольная бита в руках. «А ты чего это перо достал?» — с мерзкой улыбочкой спрашивает один из них и двигается прямо на меня. «Стой, где стоял!» — кричу в ответ, сжимая в руке нож. И тут меня будто ледяной водой окатили: замечаю, что к Элен, осевшей на землю и беззвучно плачущей, приближается второй подонок, руки в карманах. Впервые в жизни испытываю просто какой-то животный страх за любимую женщину.
«Что у него там — ствол, финка?» — пытаюсь сообразить и тут же понимаю, что это не имеет никакого значения. «Беги!» — кричу Элен и с ужасом вижу: она настолько напугана, что не то что бежать, подняться не может. Только с мольбой повторяет: «Мальчики, мальчики, пожалуйста, не надо!» У меня сердце колотится так громко, что кажется, все вокруг слышат его удары, ощущение, что грудь просто разорвет. «Господи, а если меня вырубят, а ее изнасилуют?» — проносится в голове. Клянусь, еще мгновение — зарезал бы того, кто стоял ближе. И тут как гром среди ясного неба вдруг звучит нелепейший в этой ситуации вопрос: «А ты случайно не Запашный?» Обомлев, отвечаю: «Ну Запашный, и что дальше?» Пауза. После чего парни растворяются в темноте. Поняв, что опасность миновала, бегу к Элен. От пережитого страха она никак не может подняться — словно прилипла к земле. Беру под руки, веду в гостиницу.
В номере укладываю в постель. Всячески пытаюсь успокоить: «Любимая, все в жизни бывает. Забудь об этом».
Эта история случилась несколько лет назад, тогда Элен впервые поехала со мной на гастроли. Родители ее, постоянно живущие в Израиле, будто чувствовали, что что-то произойдет. Узнав о том, что их дочь собирается ехать ко мне, переполошились, никак не хотели ее отпускать — насмотревшись местных телепрограмм, они были убеждены: в России везде криминал, по улицам бродят убийцы и насильники — короче, там опасно и страшно. Часа полтора я по телефону уговаривал их довериться мне, убеждал: «Успокойтесь, все будет в порядке, в России спокойно и безопасно, да и я никому никогда не дам Элен в обиду…» А ровно через два дня после ее приезда и происходит тот инцидент.
Я просто обалдел. «Ну, думаю, что называется, накликали…» А в тот злополучный вечер, пытаясь всеми способами отвлечь Элен от пережитого кошмара, я предложил ей посмотреть по компьютеру что-нибудь смешное. Взял ноутбук, устроился на кровати рядом с ней, по инерции первым делом вошел в электронную почту и… остолбенел: письмо с незнакомого адреса с заголовком «Любименькому». Что за мура? Элен просит открыть. Открываю, читаем: «Череп, скелет, коса… Смерть придет, и у нее будут твои глаза!.. Аскольди, подари ребенка! Тебе никуда от меня не деться, выбор пал на тебя». Элен в слезы: «А это что такое?!» — «А это неуравновешенные поклонницы, такие тоже бывают. И ты, раз собралась связать свою жизнь со мной, должна быть к этому готова». Ну что поделать, мы с братом стали артистами шоу-бизнеса, и наша известность, так же как и у любого человека с экрана, имеет свои издержки.
Много лет меня это никак не тяготило, но вот когда женился на Элен, понял: за популярность придется платить.
Стоило просочиться информации о моем романе с Элен, как мне на е-mail посыпались угрозы: дескать, если у меня появится жена, ей не поздоровится... Чего только не обещали! И ноги-руки переломать, и несчастный случай устроить, и лицо кислотой изуродовать. Я вообще-то не из пугливых, но за супругу испугался. Ну а вдруг? Прекрасно же знаю, на что бывают способны поклонницы. Прорываются за кулисы, стремятся назначить свидание. Как-то на гастролях в Ульяновске, где мы оказались впервые в жизни, одна сумасшедшая девчонка названивала нашей маме и кричала, что та должна вмешаться и убедить меня жениться на ней, поскольку она ждет от меня ребенка.
Мать сначала спокойно к этому отнеслась, пыталась ее урезонить, а потом тоже разволновалась. Особенно когда барышня пообещала: «Татьяна Васильевна, если свадьбы не будет, потравлю ваших животных и сожгу шапито». Пришлось нам тогда в милицию обратиться, хорошо, что девушку ту вычислили и поймали, а то неизвестно, чем дело кончилось бы. Однажды ассистент совершенно случайно заметил, что матерчатые крепления для подвески оборудования — подрезаны. Не заметили бы — и три тумбы по 70 кг каждая рухнули бы нам с братом на головы… Таких случаев в цирке — тьма! Чьих это рук дело — всегда загадка. И конкуренты могут «услужить», и поклонницы, и их мужья ревнивые. Однажды брату на мобильный позвонил какой-то мужик: «Эдгард? Ну все, готовься, тебе пипец!»
Что в таких случаях думаешь? То ли супермена из себя корчит, то ли играет в какие-то игры, а может, и правда что-то задумал? Ну съехала крыша у ревнивого мужа, он и решил отомстить парням, на чьи представления бегает его жена... В общем, из-за подобного рода диких выходок я и решил не афишировать свою женитьбу. Два года держался. Хотя бред полный! Журналисты спрашивают: «Вам 30 лет, а вы все еще не женаты, почему?» — и я как дурак начинаю врать, что вот не встретил, дескать, еще свою половинку. А Элен между тем ждет меня дома. Ну а когда ребенок родился, тут уж я понял: пришла пора открыться. Надеюсь, что теперь даже самые сумасшедшие фанатки сообразят, что семью трогать нельзя…
До 27 лет я вел довольно свободный образ жизни. Жениться не собирался, так как к ответственности вообще не был готов.
Но когда полюбил Элен, уже сам захотел укрепить нашу связь и сделал ей предложение. А ведь до встречи с женой восемь лет прожил в гражданском браке с девушкой, правда, она знала, что официальное оформление отношений в мои планы не входило. Хотя она прекрасный человек, из цирковых кстати, и долгое время у нас с ней была любовь. Ну а потом я понял, что чувства ушли, осталась привычка — жили так спокойно, что все эти годы я элементарно не находил повода с ней расстаться, хотя понимал, что надо бы, ради ее же блага. Когда дома все стабильно, это здорово, но все же для счастливой семейной жизни одного покоя, удобства в быту маловато. Хорошо бы других совпадений, и секс здесь стоит не на последнем месте. Вот с Элен меня устраивает абсолютно все. Забавно, но когда люди узнают, что моя жена израильтянка, не сговариваясь, восклицают: «И где же ты ее нашел?!»
Отвечаю: «В Минске…»
На представление Элен привел наш с Эдгардом давний друг, тоже из цирковых. Андрюха в тот вечер вообще большую компанию собрал и после спектакля повел всех за кулисы. Уже пять лет прошло, а я помню, как в тот день была одета Элен — джинсы и легкая кофточка с длинными рукавами, ничего яркого или вызывающего, но я обратил на нее внимание, хотя мы даже парой фраз не перекинулись. Не буду врать: у меня не подкосились ноги и мысль: «Эта женщина станет матерью моего ребенка!» — не пронеслась. Нет, ничего этакого не стряслось, просто девушка понравилась. Экзотичная внешность, странная манера говорить, как бы подбирая слова... Только позже я узнал, откуда у Элен легкий акцент — с семи лет она живет в Израиле, в Хайфе, и, хотя с родителями говорит по-русски, родной язык для нее все же иврит.
Когда мы познакомились, Элен училась на третьем курсе Белорусского государственного медицинского университета, жила в общежитии. В Минске оказалась в общем-то случайно. Ее родители из Белоруссии, и, когда дочь решила поступать в медицинский, выбор пал на Минск (в Израиле у нее был докучливый поклонник — вот она и сбежала). Когда мы встретились, Элен жила активной жизнью, училась и работала в больнице. О нас с братом слышала краем уха: ну есть какие-то там цирковые ребята. А я-то самонадеянно думал, что нас все знают. (Смеется.) Дня через три после того шапочного знакомства я позвонил Андрею и попросил: «Слушай, хочу познакомиться с девчонкой, что с тобой тогда приходила. Высокая такая... Спроси, можно я ей позвоню?» И как же удивился, когда, перезвонив, Андрюха сказал: «Она меня отфутболила!
Запретила давать тебе ее номер». Но я уже вошел в азарт. И не потому, что после отказа взбесился и стал добиваться своего. Мне действительно хотелось с Элен поговорить, почему-то представлялось, что она очень интересный человек и вообще какая-то особенная. Так потом и оказалось. А от Андрея я еще узнал, что она окончила консерваторию по классу фортепиано, отслужила в израильской армии, работала моделью… В общем, отступать я не собирался.
Элен: А я не хотела ненужных знакомств. Знала: Аскольд — цирковой, вся жизнь в пути, значит, скоро уедет, зачем мне это надо? А когда Андрей, решив, видимо, предъявить главный козырь, сообщил: «Да ты что?! Знаешь, какие они известные ребята?» — я вообще взорвалась: «Ах они еще и известные?! Тогда точно не надо.
Наверняка наглые». Хотя, чего скрывать, определенное впечатление Аскольд на меня произвел. Но такого, чтобы «вау», нет, не было. Андрей все продолжал мне звонить и однажды воскликнул возмущенно: «Да как ты так можешь?! Аскольд хороший человек. Познакомься, что, убудет от тебя, что ли?» Ну я и сдалась: «Ладно. Дай ему мой номер, только предупреди, чтобы руки в ход не пускал и не приставал». Аскольд стал слать эсэмэски, причем не по-русски, а написанные латиницей. Мне неудобно было сказать, что с моим знанием русского языка читать это очень трудно. Пришлось согласиться на свидание. (Смеется.)
Аскольд: Свидание получилось оригинальное. Сначала мы в моей машине посидели, пообщались, потом кино посмотрели, в кафе зашли... Мне очень нравилось, что Элен с интересом расспрашивала про мою жизнь и смотрела на меня как на обычного парня, а не как на известного артиста...
Позже, решив немного покрасоваться, я показал Элен наш с братом сайт, дал прочесть отзывы в «гостевой книге» со словами восхищения. В общем, попытался красиво себя преподнести. И девушка действительно заинтересовалась! Не скажу, что Элен тут же потеряла от меня голову. Но, безусловно, ей польстила моя известность. Когда, например, на улице подходили люди, чтобы попросить автограф, приятно удивлялась. И до сих пор удивляется, что даже здесь, в Израиле, меня узнают... Разумеется, не только таким путем я сети закидывал. Подстраховался тем, что старался показать себя с максимально хорошей стороны, заинтересовать собой. То книги ей какие-то пересказывал, то кино крутил, в котором неплохо разбираюсь. Довольно долго у нас продолжалось только такое интеллектуальное общение.
После первого свидания мы даже не поцеловались. Не хотелось мне торопиться и с интимом. Наверное, боялся, что после скорого секса отношения могут стать поверхностными, а я подумывал о том, чтобы все было серьезно.
Элен: В первый вечер мы сидели в машине и просто разговаривали о жизни. А потом Аскольд отвез меня домой и даже в щечку не поцеловал! Я очень разозлилась, но потом решила, что, видимо, ему передали-таки мои слова про то, чтобы руки не распускал. А потом еще дня четыре от него ни слуху ни духу — ни звонка, ни эсэмэски. Никаких «спасибо за прекрасный вечер», «когда я тебя в следующий раз увижу?» День молчит, два, три… На четвертый я просто взбесилась — ну хотя бы написал: «Прощай, я уехал».
Аскольд: Ничего мне Андрей про приставания не передавал. Мы же взрослые люди, мужики, кто такие вещи говорит? Просто я дразнил Элен. Известно же: «чем меньше женщину мы любим...» Я давно знаю, чтобы заинтересовать девушку, нельзя сразу на нее кидаться.
Элен: А я жутко переживала, потому что Аскольд мне понравился. Ну и когда он наконец позвонил, очень обрадовалась. Мы начали встречаться. Постепенно почувствовала: я влюблена, а вместе с этим чувством пришла ревность. К тому времени я уже понимала масштабы известности Аскольда, смотрела передачи с его участием, читала сообщения на форумах, и, надо сказать, ощущение было двоякое: когда мы вместе, он только мой, а стоило включить телевизор или прийти на представление, становилось ясно — он принадлежит всем.
А я вообще жуткая собственница. (Смеется.)
Аскольд: Пару раз Элен позволила себе прочесть мои эсэмэски. Я просто взбесился. Сказал: «Либо ты веришь мне, либо нет». На этом тема и закрылась.
Элен: Через полтора месяца после нашего знакомства Аскольд уехал работать в другой город, и я видела его очень редко — вырвусь с учебы на день-два, и все. Было невыносимо тяжело — точной уверенности в крепости отношений у меня не было. И так продолжалось довольно долго. Три года со дня знакомства до росписи в загсе наша любовь держалась на эсэмэсках, скайпе и редких встречах.
Аскольд: Сначала Элен скандалила по поводу любых девушек — в этом плане мне с ней было очень тяжело. «Почему не ответил, когда я звонила?
Где был? Что сейчас делаешь? Ты с кем?» Приходилось утрясать эти вопросы, чтобы она успокоилась.
Элен: Первая крупная ссора как раз и была из-за ревности, помнишь? Я приехала на несколько дней и не удержалась, заревновала без повода. Аскольд пытался меня утихомирить, я распалялась, тогда он встал и пошел спать в другую комнату. Это было очень жестоко. Ну посидела я пять минут, спрятала гордость и пошла к нему. Правда, он со мной все равно не разговаривал, но хоть рядом был.
— Аскольд, а вы не ревнуете жену?
— Верю в то, что я для Элен лучший. Не хочется унижаться подозрениями и думать о том, что при любой возможности она побежит к другому. А вот ей, конечно, тяжелее. Я же артист, вокруг меня всегда много красивых женщин, и, как любой нормальный мужчина, я все равно на них посматриваю.
Так однажды Элен и объяснил: «Не нужно ревновать меня к каждой встречной барышне. Бесполезно. Просто мне придется скрываться. Поэтому сделай так, чтобы ты была для меня лучше и желаннее, чем все они, вместе взятые». И Элен отлично знает, в каком случае она останется для меня навсегда самой лучшей и самой желанной. Я всегда хотел, чтобы рядом со мной была женщина ухоженная, знающая себе цену, не скучная, на которую заглядывались бы мужчины, с которой мы совпадали бы во всем. Тогда я останусь абсолютно спокойным, меня никуда не будет тянуть. А соблюдать эти условия для моей жены не составляет труда — Элен умна, элегантна, умеет себя красиво подать, у нее красивое тело... Но я ей не даю расслабляться, заставляю ходить в тренажерный зал, мышцы качать.
Ей трудновато к спорту приучаться, поскольку никогда им не занималась. Уговаривать бесполезно. На днях спрашивает: «Ну как тебе моя фигура?» Отвечаю: «Есть к чему стремиться». Может, звучит грубовато, зато действует безотказно. Она изумилась, хотела было поспорить, но потом собралась и на фитнес поехала. (Смеется.)
Элен: Кстати, Аскольд не спешил мне признаваться в любви. Это я первой рассекретилась, написала в эсэмэске: «Целую. Люблю». А он, представляете, не ответил! Осторожничал. И только месяца через три после нашего знакомства, когда я приехала к нему в Гомель, вдруг спросил: «Ты понимаешь, что наши отношения переходят в другой ранг? У нас ведь все серьезно. Таких чувств, как к тебе, я не испытывал ни к одной девушке».
Я попросила: «Пожалуйста, не говори мне таких слов, женщины ведь любят ушами. Ты наговоришь, уедешь, а я буду потом слезы лить. И вообще, не верю я тебе». И тут он как закричит: «Ты что, не понимаешь, я же люблю тебя!!!» Я засмеялась: «Аскольд, ты заметил, что признался мне в любви?» «Да, — говорит, — действительно, я сделал это».
Аскольд: Эти слова мне непросто дались. Я понимал, что началась проверка отношений: серьезно все у нас или нет? Элен оставалось учиться еще три года, и о том, чтобы сорваться и отправиться со мной на гастроли, речи быть не могло. Что же делать? Конечно, было бы удобнее, если бы девушку не обременяла учеба. Катались бы вместе везде, а потом, если не срослось — до свидания, распрощались бы. Но брось Элен ради меня институт, она была бы вправе сказать: «Ты испортил мне жизнь».
Элен: Мне тоже непросто было.
У Аскольда начались дальние гастроли. Ой, вот это было мучение. Мне, как гражданке Израиля, просто так билет не продавали: то виза нужна была, то какие-то бесконечные разрешения. Тогда Аскольд срывался и мчался ко мне, хотя при его графике это практически невозможно. Как-то прилетел буквально на час! Но зато какие у нас были встречи... Аскольд постоянно сюрпризы устраивал — то комнату нашу воздушными шарами и мягкими игрушками украсит, то розами усыплет. Однажды не смог из-за работы приехать на Новый год, так прислал с курьерской службой диск с красивой музыкой и своим звуковым посланием, где, естественно, обещал мне, что все у нас будет хорошо — успокаивал. И всю новогоднюю ночь я проревела возле CD-проигрывателя...
— Когда же прозвучало предложение руки и сердца?
Аскольд: Три года Элен помучилась.
(Смеется.) Кстати, она в этом плане совершенно не назойливая, никогда на меня не давила. Но и я все время повторял, что хотел бы создать с ней семью, никаких хитростей типа «а давай поживем пока, а там видно будет» не было. Разговоры «А как же дальше будет?» мы давно вели. Но незадолго до ее госэкзаменов я уже понял: пора что-то решать. Предложение сделал необычным образом. Не хотелось банальщины, поэтому я решил, что прозвучать оно должно на Святой земле, и в один из приездов к родителям Элен прихватил с собой колечко. Честно говоря, нервничал — все-таки первый раз в жизни такое событие! Пришли мы с Элен в храм Гроба Господня, опустились оба на колени в гроте на Голгофе, я достал коробочку и говорю: «Это ты обязательно должна освятить».
Она открыла и все поняла — заплакала, даже руки у нее задрожали.
— Как ваши близкие и друзья восприняли эту новость?
Переглянувшись, Аскольд и Элен, не сговариваясь, со вздохом отвечают: «Не радостно».
Аскольд: Давление было со всех сторон. Моим родным не нравилось, что Элен не цирковая, к тому же гражданка другой страны, а значит, иное воспитание, другие традиции. Мама была недовольна тем, что Элен не нашего круга, к тому же моложе меня всего на полтора года. Так напрямую и говорила: «Мужчина стареет медленнее женщины. Вот у твоей Элен после родов изменится форма тела, и ты побежишь налево».
Мамину точку зрения можно понять — она же была моложе отца на 20 с лишним лет. Я, правда, с ней не согласен и считаю, что стареем мы все, а менять жен из-за того, что они становятся старше, довольно цинично... Друзья мои тоже подливали масла в огонь, типа: «Ты что, реально ее любишь?! Разные же интересы, привычки, образ жизни».
— Не тогда ли пошли слухи о том, что благодаря вашему с Элен роману вы с родным братом оказались в буквальном смысле слова на ножах? Ведь Эдгард однажды был доставлен в больницу с серьезными резаными ранами.
— Вот Христом Богом клянусь — слухи абсолютно беспочвенны: в тот раз брат просто порезался дома осколками сорвавшейся раковины. Глупейшая ситуация, нелепейшая.
Как только мама мне позвонила и рассказала об этом, я тут же примчался с другого конца города, где мы с Элен тогда жили, и отвез Эдгарда в больницу. Он в окровавленных бинтах обнял меня со словами: «Брат, я тебя люблю!» У нас очень хорошая и крепкая семья, поверьте. Мы — слаженная команда, просто супермашина. Мама у нас бесподобный менеджер и грамотный бухгалтер, в шоу-бизнесе мы пробились в большей степени благодаря ей. Другое дело, что семейные проблемы бывают у всех. Особенно в периоды, когда появляется новый член семьи. Ведь родители Элен тоже не были в восторге от выбора дочери.
Элен: Они мечтали выдать меня замуж за израильтянина, это во-первых, а во-вторых, за доктора — и хорошо зарабатывает, и профессия престижная. Вот мама и старалась — все знакомила меня с сыновьями своих подруг.
Да, хорошие ребята, но сердцу-то не прикажешь! Я отказывалась, мамы ссорились — как это ваша дочь отвергла моего прекрасного сына?! (Смеется.) Мама до сих пор вспоминает одного несостоявшегося жениха: «Я Аскольдика, конечно, очень люблю, но Майкл уже профессор!» Когда мама узнала, что в Минске я познакомилась с дрессировщиком, она сказала: «Леночка, зачем тебе это надо, вот он уедет...» Потом, видя, что у нас все серьезно, ехидничала: «Что за профессия — тиграм хвосты крутить?!» И цирковые меня приняли не с распростертыми объятиями. У них закрытое общество, с детства вместе на манеже, женятся обычно на своих, а тут приехала девочка издалека и увела Запашного! Находились «добрые» люди, которые передавали мне то, что говорилось про меня за спиной. Со временем, конечно, все наладилось, у меня даже друзья появились в коллективе Аскольда.
Но понервничать пришлось, ведь, кроме нас двоих, почти никто не радовался нашей любви... То, что все близкие люди были против, выбивало из колеи, хотелось-то, чтобы весь мир радовался нашему счастью. Надеемся, со временем все шероховатости сгладятся.
Аскольд: Когда мы первый раз приехали в Израиль знакомиться с родителями Элен, я страшно дергался — чужая страна, чужие люди, а я тут женихом приезжаю с подарками. Валентина и Григорий приняли меня сдержанно, расслабились не сразу. Их волновало все: и мои намерения в отношении их дочери, и дальнейшие планы, и финансовые возможности. Но если недовольство родных и близких еще можно как-то пережить, то бюрократию — сложновато. Вот это, скажу я вам, колоссальное испытание для влюбленных.
Чтобы жениться на Элен, а потом зарегистрировать ребенка, мне столько пришлось бумажек сделать, просто катастрофа! Проблемы были на каждом углу. От смены фамилии (на иврите мужские и женские фамилии пишутся одинаково, и, если оформить бумаги правильно, Элен стала бы Запашным — вот так, в мужском роде) до получения визы. Российскую визу сделать еще сложнее, чем израильскую, там надо полторы сотни документов предоставить и доходчиво объяснить, почему Элен должна быть здесь. На поклон к чиновникам ходил как на работу.
— Как вы восприняли новость о том, что станете отцом?
— После того как мы с Элен расписались, у нас сразу пошли разговоры о ребеночке . Но когда перед госэкзаменами Элен забеременела, она вдруг выдала: «Не рано ли?
А может, стоит еще немножко погулять, повеселиться?»
Элен: Аскольд тогда обиделся и сказал: «Может, ты во мне не уверена?» Но дело было не в этом, просто хотелось, чтобы мы еще пожили для себя. Закончилась учеба, отнявшая столько сил, а мы еще толком не побыли вместе... Вот и получилось, что я и обрадовалась своей беременности, и испугалась ее.
Аскольд: Тут еще дело в том, что быт у нас вообще никак не был устроен. Поженившись, мы с Элен сразу решили жить отдельно, чтобы никаких проблем и столкновений с моими родственниками не возникало. То у друга жили, то снимали квартиру... И эта неустроенность меня беспокоила, как будто пиранья внутри грызла. Как будем жить, где?
И опять же, где рожать, раз Элен израильтянка? Но все разрешилось само собой. Ева родилась в Москве. Я, как положено артисту, узнал про это на работе. (Смеется.) Отвез рано утром жену в роддом и уехал на представления — в новогодний период у нас по три спектакля в день. Выхожу после дневного, а от Элен эсэмэска: «Мы с Евой тебя ждем». Вечером помчался к ним, купил цветы, взял камеру... А через двадцать дней Элен с ребенком улетели в Израиль — у меня начинались долгие гастроли в городах, где не очень хорошие условия для новорожденного ребенка.
Элен: Когда Аскольд приехал к нам, очень удивил меня. Я ожидала, что в роль отца он войдет не сразу, ну в лучшем случае подержит малышку на руках. А он буквально на второй день умел все, что умею я, — и переодеть, и покормить, и помыть, и покачать.
Теперь совершенно спокойно могу их оставить вдвоем.
— Говорят, еврейские женщины очень властны, так кто у вас в доме хозяин?
Аскольд: Безусловно, я. У Элен, конечно, бывают какие-то женские закидоны, но при этом она всегда понимает, где грань, за которую не стоит выходить. Так что руководить мной никогда не пыталась. Шутки ради может сказать: «Почему считаешь, что как ты сказал, так и будет?» Но тут же спохватывается: «Ой, я пошутила». Она понимает, что я не диктатор и все делаю только во благо семьи.
Элен: Как-то на гастролях в Брянске Аскольд говорит: «Пойдем-ка в клетку ко льву, пора тебе с ним подружиться». Сначала я поддержала идею, а около клетки передумала: «Не хочу, давай вернемся».
А он жестко так: «Нет. Слушай меня!» Тогда впервые я увидела, каким строгим он может быть. Аскольд подошел ко льву, начал его гладить, а потом подвел к хищнику меня. Рассмеялся: «Это же тоже член моей семьи, а ты не хочешь с ним знакомиться». Увы, эта цирковая семья слишком часто разлучает нас. Пока мы с Евой гостим у моих родителей, Аскольд на гастролях. И целыми днями мы строчим друг другу эсэмэски. Только на ночь прерываем переписку. Все это очень утомляет. Теперь, когда нас уже не двое, а трое, не хочется расставаться. На следующие гастроли, в Екатеринбург, Аскольд обещал нас взять с собой. Я готова на миллион переездов, лишь бы быть рядом с ним.
Аскольд: Кочевая жизнь, которой я живу с самого рождения, замечательна, но, создав семью, вдруг начал понимать, что в этих бесконечных переездах есть серьезные изъяны.
Стали появляться мысли о том, чтобы иногда остановиться, пожить на одном месте и не разлучаться с семьей, иначе можно ее и потерять.
Хайфа — Москва
