Это возвращение буквально из другого измерения. В голове — не то, что происходит дома, а мысли, как сидел костюм, правильно ли произнесла текст, туда ли наклонилась. Зачастую никакого перерыва в съемках или между спектаклями нет, нужно выспаться, утром снова надеть «чужой костюм» и продолжить играть. Не до завтраков, уборки дома и прочего бытового. Какому мужчине это понравится? Для них то, что я описала, — катастрофа. Надо расставаться — либо с мужчиной, либо с профессией.
— Вам и правда сложно, Зоя...
— Хорошо, если мужчина это понимает. А бывает, не хочет вникать, и тогда несутся упреки: «От чего можно устать? Чем ты там вообще занималась?!» И на вопрос «Когда вернешься домой?» у меня нет ответа. Да и сам вопрос, честно говоря, бесит.
Кроме того, нам приходится обниматься с партнерами — посторонними мужчинами. И понять, по-настоящему бурлят страсти или мы играем, невозможно.
— Вы влюбчивая? Можно же заиграться и влюбиться в партнера?
— Я влюбчивая, да! И это сильно помогает в работе. Вот представьте: надо играть чувство. Если партнер неприятен, то как?! А при симпатии и определенном влечении задача нетрудная. Актеры — фантазеры, и работая над ролью, мы что-то обязательно додумаем, домечтаем. В процессе можно не заметить и перейти границы. Но съемки закончились, и пора возвращаться на бренную землю.
Когда ты еще неопытный актер, думаешь: необходимо погрузиться в обстоятельства, чтобы чувства стали реальными, и начинаешь «подкручивать пружинки». С опытом приходит понимание, что можно абстрагироваться и просто представить, вообразить, чтобы не утонуть случайно.
— Научились?
— Сейчас я уже другие роли играю, кроме того, в театре легче, чем в кино. Спектакли идут не один год, партнеры знакомые. Надо лишь вспомнить свои ощущения и пройти их еще раз, чтобы не было затертости.
— Обывательское представление о смысле жизни — это семья. Наверное, вас не раз спрашивали, почему вы одна, а как же дети?
— А у меня роли! Официальный брак был, недолгий. С актером. Разошлись и больше не общаемся.
В самом начале карьеры, когда я только начала работать в театре, был страх: а если появится ребенок? Он же отнимет время, силы, не получу заветную роль. Я всегда отдавала себе отчет, что профессия отнимает у меня почти все эмоциональные силы. Если мудрый мужчина в состоянии это понять, то ребенок — точно нет.
Казалось, если буду бегать на спектакли, репетиции, съемки и оставлять детей одних, они точно не отнесутся с радостью к вечному отсутствию матери, посчитают, что их оставили. Предоставленные самим себе дети, сами знаете, начинают искать, куда бы податься, где найти общение. И в итоге — изломанные судьбы. Сколько подобных трагедий в актерских семьях...
— Что бы вы сказали той, еще совсем молодой Зое?
— Что ни о чем не жалею. Сложилось все ровно так, как должно было быть. После спектаклей подходят люди с глазами, полными слез. Говорят, что за вечер переоценили свою жизнь, получили второе дыхание. Это настоящая магия! Ради этого я и выбрала профессию...
Иногда играю трехсотый или пятисотый спектакль, вроде история стара как мир, но подходит зритель, увидевший его впервые, и плачет: «Никогда не думал, что ТАК можно об этом рассказать». В этом наша актерская сила.
