Об уходе из группы SEREBRO я впервые всем сообщила 14 февраля на концерте в честь Дня Святого Валентина: «Я женщина и в будущем хочу много детей, поэтому заканчиваю свою карьеру». Журналисты решили, что уже есть человек, с которым я собираюсь реализовать эти грандиозные планы. Но тем же вечером случилось только первое свидание с моим будущим мужем…
В столицу я приехала 17-летней, нецелованной и наивной девочкой... И всерьез собиралась тут «навеки поселиться» — волокла кучу баулов, в которые утрамбовала всю свою жизнь в Кургане, вплоть до семейного альбома… А следующие три дня я рыдала в подушку и повторяла себе только одно: «Москва слезам не верит! Соберись, не жалей себя!» Это произошло после победы на конкурсе патриотической песни в храме Христа Спасителя, где я представляла родной Курган и неожиданно для себя получила Гран-при, признание и микрофон в подарок.
В мероприятии участвовали победители из 90 областей со всей России — можете себе представить мои чувства...
Тогда же за кулисами ко мне подошел пожилой мужчина и внезапно начал читать стихи. Особой любви к поэзии я не испытывала и слушала только из уважения к возрасту… Тем временем он переключился на свою биографию: оказалось, передо мной поэт-песенник, который получает награды на «Песне года». В финале мужчина достал обгрызенный карандаш и протянул мне свой номер на затертом листочке со словами: «Хочу быть твоим продюсером!» Так что возвращалась я с конкурса домой полная радужных надежд: «Вот оно как бывает!»
Правда, долго ему не звонила — сомневалась. Понимала, что может крыться за такими обещаниями... Но и свой шанс упустить боялась! Пела я с детского сада, потом занималась на скрипке — родители делали все, чтобы развивать мои способности… В нашем маленьком и добром городке меня ценили: с любимой подругой Женей Сотниковой (ныне мировой оперной певицей) мы в свои 14 лет были популярны. И уже тогда решили выступать вместе. Сами себе придумывали и шили костюмы — фасоны подглядывали у звезд по телевизору. Ежедневно мы с Женей дарили нашим слушателям свои песни, объезжая с выступлениями не только Курган, но и соседние города. Участвовали в днях города и других праздниках. И верили, что талантом можно всего добиться. А насчет столичного «продюсера» я, конечно, посоветовалась с родителями.
Услышала: «Твоя жизнь, сама решай». Окончательный ответ дала мне вышеупомянутая «Песня года». Я смотрела программу и действительно увидела того самого поэта: стоит в телевизоре с грамотой и все мне этим гарантирует… Тут уж и родители согласились ему позвонить. «Высылайте девочку, я поселю ее в общежитии и сделаю звездой», — заверил он.
Я продаю свой супермикрофон и на эти деньги еду покорять Москву. Однако на вокзале меня никто не встречает. И трубку «продюсер» не берет. Сдаю свои гигантские баулы в камеру хранения, еду на окраину Москвы по указанному в смятой бумажке адресу.
Восемь утра, звоню в дверь… И явно застаю «продюсера» врасплох: взлохмаченный человек в трениках, с похмельно дрожащими руками и огрызком того самого карандаша за ухом производит уже совсем не парадное впечатление...
«Прости, вылетело из головы — у меня сейчас бракоразводный процесс… Для начала поселим тебя в отель». Уже на улице я поразилась его куртке с ржавыми кнопками, да и сам он показался мне каким-то «проржавелым»...
Мы проходим пару улиц и оформляем меня в ближайшей гостинице. «Устраивайся, я скоро вернусь», — и он оставляет меня одну. От этой странной встречи и так в горле стоит ком, а тут еще в мой номер заглядывает женщина с регистрации: «Девочка, милая, беги! Этот человек постоянно привозит сюда подростков и делает с ними нехорошие вещи… Давай позвоню твоим родителям или мы с мужем отвезем тебя на вокзал...» Мир рухнул!
В тот день я попросила перевести меня в другое крыло отеля, а «продюсеру» передать, будто съехала. Охранники обещали не пускать поэта в отель, а женщина позвонила ему и пригрозила милицией. Вспоминаю ее с благодарностью. Если бы не она, страшно подумать, как все могло сложиться…
Три дня я заливалась слезами, не вставая с постели. Была не в силах даже позвонить семье и сказать, что жива-здорова: боялась — разревусь в трубку, еще их расстрою…
Мне было очень стыдно сказать маме о своей ошибке — лучшая подруга Женя передавала родителям, что у меня все хорошо, я вся в работе... Кстати, этот «проржавелый» старик не давал мне покоя еще долго: преследовал звонками, пытался угрожать своим скрипучим голосом… Пришлось даже сменить номер.
