На этом островке среди лесов живут, мягко говоря, странные люди, я имею в виду тех, кто опекает эту семейку. Один — пузатый, с золотой цепью на шее — показал мне на елку и предупредил: «Если еще раз приедешь, мы тебя под этой елкой закопаем!»
— Юля, ну не сразу же Панин в монстра превратился? За что-то ведь ты его полюбила...
— Мне трудно вспоминать прошлое. Я стерла из памяти все подробности того, как мы познакомились, как начался роман, какие слова друг другу говорили, потому что наши отношения прошли через жуткий фильтр событий. Слишком много страшного в моей жизни произошло потом — такого, что хочется забыть.
Наверное, в Панине было что-то хорошее, раз получилась такая удивительная девочка. Мне кажется, она взяла от нас обоих самое лучшее. От отца ей достались какая-то простота суждений, обаяние, а главное, способность отталкивать от себя неприятности, она не фиксируется на плохом. Спасибо за это Панину! Дочка — абсолютный экстраверт, очень общительный и позитивный человек от рождения. А от меня у Нюси тяга к образованию, дисциплинированность, «петербургская» интеллигентская жилка хорошей девочки. Меня так воспитывали: обязательно надо знать языки, учиться музыке и рисованию.
С одной стороны, я очень жалею о том дне, когда мы встретились с Паниным. Это была, несомненно, роковая встреча, которая принесла мне много горя. А с другой стороны — не было бы такой прекрасной умной девочки.
Все мои воспоминания только об одном — чуде появления на свет Нюси. Помню, как я, узнав о беременности, позвонила Панину. Мы встретились, Алексей обнял меня, поцеловал и сказал: «Здорово!» И мы сразу же вместе решили, что если родится дочь, назовем ее Анной. Я была спокойна: ребенок зачат в любви, будущий отец мечтает об этом, значит, на него можно положиться. А то, что он не торопился идти в ЗАГС, не беда, в конце концов «хочу от тебя ребенка» звучит прекраснее, чем «хочу на тебе жениться». О его серьезных намерениях говорил тот факт, что он торжественно повел меня знакомиться с мамой. (И слава богу, что мы не поженились. Тогда в суде мне было бы тяжелее биться за Нюсю.)
Приехали к Татьяне Борисовне. Мне показалось, я не очень ей приглянулась. Но это было неважно. Главное, что меня впереди ждало счастье. Счастье материнства. Я смотрела на мир через розовые очки. Меня не смог вывести из этого состояния даже звонок одной актрисы:
— Юля, ты, говорят, с Паниным? С ума сошла! Беги от него немедленно! Он Любу Зайцеву преследовал!
— Ты что, предлагаешь мне аборт сделать?
Она смутилась и повесила трубку. Конечно, я слышала о любовных похождениях Панина. И не только от посторонних — он и сам ничего не скрывал. С юмором рассказывал о своих чудачествах. Это выглядело очень мило и местами смешно: то у двери любимой девушки улегся спать на коврике, то прыгнул с парижского моста в Сену, ездил по Тверской на белой лошади, обменял свой «мерседес» на бриллиантовое колье. Ну кто еще на такие подвиги способен? Единственное но: объекты его страстной любви слишком часто менялись. Однажды, помню, попросила его фотоаппарат, чтобы снять спящую крошечную Нюсю, а он, смеясь, ответил: «Там у меня архив Казановы». Мне, наивной, казалось, что такое важное событие в жизни мужчины, как появление на свет дочери, изменит его кардинально. И все это станет всего лишь его бурным прошлым...
Но, собственно говоря, все хорошее закончилось ровно тогда, когда Алексей понял, что с рождением ребенка у него появились обязанности, ответственность за семью. Все это так скучно, обыденно. Очень быстро у Панина возникли другие увлечения, он снова начал выпивать. И все покатилось как снежный ком.
А у меня началась послеродовая депрессия. Не могла понять, почему из глаз все время льются слезы. Это состояние можно было легко снять вниманием, лаской и заботой. Но опереться мне было не на кого. Я почувствовала: его отношение ко мне изменилось. Панин все чаще где-то пропадал, не появлялся дома. В машине его постоянно ждала какая-то очередная девушка, когда он забегал за чем-то домой.
