Поступала я как Николаева — довольно распространенная фамилия. Отнесла документы во все театральные вузы Москвы. Так делают многие абитуриенты. Успешно прошла конкурс в «Щуке» — там курс набирала Нина Игоревна Дворжецкая. Но я решила попробоваться в Школу-студию МХАТ, где учились когда-то родители.
Поступление на актерский факультет — это кошмар, сплошные нервы. Восемьсот человек на место! Во время конкурсных испытаний отец и мама ходили в кафе напротив Школы-студии как на работу, сменяя друг друга на этом посту. В последний и самый важный день экзаменов папа переволновался настолько, что приняв успокоительное, сказал весьма неприятную вещь: «Может, надо было все-таки остаться в Щукинском?» Видимо, не очень-то он в меня тогда верил.
Но я поступила. Наш мастер Дмитрий Владимирович Брусникин на одном из первых занятий подошел и с улыбкой сказал, что помнит, как мама привозила меня маленькую в театр. Скажу, что в Школе-студии никаких привилегий у меня не было и быть не могло. Там всем наплевать, чья ты дочь или чей сын, главное — собственные достижения. Курс был дружным. Занятия начинались на рассвете, а заканчивались за полночь, мы почти не расставались.
В одной из аудиторий на полу лежал огромный гимнастический матрац. Когда выпадали свободные пятнадцать минут или полчаса, мы всем курсом забегали в аудиторию, падали на этот матрац и засыпали. Все двадцать два человека разом. Уставали страшно. Все было посвящено учебе — только о ней и думали. Именно в Школе-студии начала интересоваться книгами, много читать. За это огромное спасибо нашим прекрасным педагогам. Мама приходила на мои дипломные спектакли. Оценивала строго: «Тут хорошо, а здесь надо бы подтянуть, а вот это совсем не получилось». Папина оценка всегда остается стабильной — «молодец».
