Никто, никто во всем мире не должен знать, что «великий Мозжухин» сам мучительно нуждается в помощи. Для тысяч поклонников и даже для друзей он должен остаться таким же, как всегда: успешным бонвиваном, шармёром, владельцем пикантных гарсоньерок, элегантнейших костюмов и авто... Во что бы то ни стало он должен удержаться на вершине, и тогда в один прекрасный день все наладится. Он всем ответит, поможет, пошлет денег. И сын еще будет им гордиться. Захлопнув записную книжку, спрятал ее вместе с письмом и фотокарточкой в серебряный бювар, когда-то подаренный поклонниками.
Иосиф Ермольев не подвел сотрудников: перетащив свою киногруппу в начале 1920 года из Ялты во Францию, на деньги от продажи снятых в Крыму фильмов выгодно арендовал в Монтрёй-су-Буа один из павильонов студии «Пате». Едва распаковав багаж, принялись за работу. Французам русские актеры и фильмы понравились, а больше всех — Мозжухин. Вскоре Иван попробовал себя и в режиссуре — и снова успешно. «Дитя карнавала» собирал полные залы, о «Костре пылающем» заговорили критики. Он был, казалось, все тем же, что и в Москве. Всегда элегантный, улыбающийся, блестяще остроумный, Иван кутил, раздавал баснословные чаевые, заводил романы с красотками: венгерская кинозвезда Мария Корда, знаменитая натурщица Алиса Прен, больше известная как Кики с Монпарнаса, множество звездочек поменьше — актрисы Андре Брабан, Евгения Никитина, Иветт Лоран... Мудрая Наталья сцен не устраивала. Снимались они по-прежнему вместе.
И все же тоска, жившая в глубине сердца с того самого дня, как он сел на увозивший их из Ялты греческий пароход, нет-нет да и прорывалась наружу. В упрямстве, с которым Иван никак не желал избавляться от русского акцента, в сюжете, выбранном для фильма «Дитя карнавала», где беспутный кутила князь, случайно приютив подкидыша, вдруг открывает в себе бездны отцовской любви. И в Голливуд его погнала только она, эта чертова тоска. Мучительно захотелось комедий вместо вечных мелодрам и на экране, и в жизни. Кики говорила про его картину «Проходящие тени», что Иван напомнил ей Чаплина: тот же смех, заканчивающийся слезами. Он очень обрадовался. Это как раз то, что нужно. Пусть будут и слезы. Но только потом, когда-нибудь, после смеха...
В 1926 году ленту «Мишель Строгов» с участием Мозжухина купили американцы, предложив контракт на пять лет со студией Universal. Мозжухин закатил перед отъездом шикарный банкет, блеснув на прощанье своим прославленным остроумием. Гости до слез хохотали, читая меню: «куропатки, зажаренные под софитами». Банкетом отметил и свое прибытие в Америку, собрав на новой роскошной вилле всех «голливудских европейцев».
То, что работать в Америке умеют, понял сразу. Таких эффектных портретов, как сделали на Universal, у него еще никогда не было. В одном кадре разом уместилась вся мозжухинская краса: брови вразлет, изящный рот, тонкие пальцы. И никаких смокингов и фраков — тонкий джемпер, твидовое пальто... В ответ и он старался не ударить в грязь лицом: за каких-то три месяца выучил английский, бодро кидал в ответ собеседникам «о’кей», смеясь, согласился с изменением своей фамилии на афишах с непроизносимой для американцев Мозжухин на Москин. Казалось, вот-вот наступит новая жизнь. Ему уже дважды удавалось начинать с нуля на новом месте, а бог, как известно, любит троицу...
