Концерты прошли с аншлагом. Наверное, эта ситуация и стала поворотной в судьбе. Если бы я не ринулся в почти экспериментальное для себя шоу — то и по сей день тренькал бы на гитарке в каком-нибудь провинциальном баре под Квебеком, а мое имя никому ни о чем не говорило бы. Но я рискнул — и вот я здесь. Встречайте!
Хотя, конечно, ликуя на сцене, все равно не думал, что будет со мной в дальнейшем. Помнил слова отца о том, что музыка — только хобби, не более. Строил планы — ходить по пиано-барам, быть folk singer, просто таким аниматором от музыки. Приятно! Так я провел свою молодость, с 19 до 25 лет. Пел, выступал, ничего не загадывая наперед. Сколотил свою группу, в которой играли даже университетские профессора из Монреаля. Я отлично играл на трубе.
А потом меня услышал Люк Пламондон и предложил партию Квазимодо в мюзикле «Нотр Дам де Пари». После этого моя жизнь изменилась бесповоротно. Особенно изменилось отношение женщин. У меня всегда были комплексы по поводу своей внешности — два метра роста, долговязый, нескладный, а уши, уши! Огромные уши, а носяра! Но на концертах и у служебного выхода мои поклонницы отныне кричат, что я самый красивый мужчина на свете. М-да, так хотелось бы им верить!
— Откуда взялся ваш псевдоним «Гару» — «оборотень»? Вы же Пьер Гаран.
— Ой, меня так даже родители больше не называют. Я Гару с тринадцати лет. Такое прозвище дали мне друзья. И я всегда был Гару, и не будь певцом — я бы все равно звался Гару. Мне это имя больше подходит. Оборотень, меняющийся, нелюдимый, непостоянный, увертывающийся…
— Недавно вышел новый диск «Посередине жизни».
Как вы объясните смысл названия?
— Вот говорил по этому же поводу с дочкой, и она вдруг спросила: «Па, слушай, а в чем смысл названия? И где находится эта половина жизни? Есть ли она у меня, у тебя?» Я пожал плечами — не знаю. Песни написал Люк, он в юности всегда мечтал написать о сорока годах мужчины. Написал специально для меня, а я оказался совершенно не в теме. Ну хорошо, вот мне сейчас сорок, и что? Где моя середина, а может, и конец? Когда он наступит? Не знаю. А если только сейчас или завтра моя жизнь начнется? Изменится на сто процентов или разом закончится? Мы не знаем, сколько нам остается. И не знаем генеральный план бога на наш счет.
— В России есть такое поверье, что 40 лет для мужчины — определенный мистический рубеж…
Этот юбилей даже не принято отмечать из боязни сглазить.
— Такого у нас нет. Я лично обожаю свои 40. И по этому поводу даже закатил вечеринку с друзьями в Лас-Вегасе.
— Это как в знаменитом фильме «Мальчишник в Вегасе»? Захотели повторить их сомнительные подвиги?
— Точно! Именно так! Обожаю это кино. Многие думают — пошлятина, герои фильма пустились во все тяжкие, чтобы отдохнуть от жен, быта. Но по мне это кино про то, как нам, большим мальчикам, не хватает ярких приключений в обыденности. Вот и я с парнями решил переиграть голливудское кино по-нашему.
Итак, представьте себе: ночь, яркие огни проспектов, неоновые вывески, фальшивая Эйфелева башня там, египетские пирамиды сям, и мы, орущие детины, летящие на машине сквозь ночь.
Загрузились в громоздкий лимузин «Хаммер», внутри все такое хай-тековское, навороченное, крутое, автоматическое, повслюду лампочки мигают... То есть мы конкретно попали внутрь нашего любимого «Мальчишника в Вегасе», только там парней было всего трое, а нас десять лбов. Катили по улицам, визжали, махали девчонкам, в салоне у нас перекатывались по полу бутылки, и мы были готовы к самым отчаянным приключениям — короче, полное клише любимого фильма. Мотались из клуба в клуб, от бара к бару. И вот что странно — всем весело, а я сижу, взираю на всех и ною: «Да ну, братва, поехали отсюда, надоело.
Ой, сюда не хочу, туда не поеду!» Они делают вид, что не обращают на меня внимания. А я действительно не включился в наше зажигалово, брюзжу, как старик, сопли развожу. Ребята не унимаются: «Слышь, козлина, не нравится здесь — поедем туда. И там не нравится? Едем в другое место! Без базара!» Они искренне пытались меня развлечь в день моего сорокалетия. Хлопали в ладоши, пели во все горло, дули в бутылочные горлышки — пам, пам, пам, уэ-э-э, тра-та-та-та: You spin my head right round… (нестерпимо громко выкрикивает слова песни, размахивает руками, пытаясь танцевать на месте в крутящемся кресле), как запевал Flo Rida в «Мальчишнике...» Ребята орут мне: «Поперлись туда! Не хочешь? Не вопрос! Разворачиваемся и едем обратно!» Со стороны мы точно напоминали классических обезумевших козлов, дорвавшихся до мальчиковой свободы и готовых на штурм стрип-клубов, курительных и казино.
Я на них взираю с тухлой миной, и в какой-то момент они визгливо тормозят и начинают меня отчитывать: «Нет, ну что за хрень! Тебе сегодня сорок, мы тут вроде как праздновать собрались, мотаемся уже битый час по городу, все еще трезвые, и даже девок в машине нет! С тобой все в порядке? Не сбрендил? Ты вообще че хочешь? Давай говори прямо сейчас, не порть нам тему».
И знаете, что я им ответил? «Чуваки, а может, просто где-то тихо посидим и в карты сыграем?»
Все. Это был взрыв. Как жив остался, не знаю. Они меня чуть не убили! Но слово новорожденного — закон. Они затихли, мы поехали в какой-то клуб и принялись резаться в покер. Так бесславно закончился мой юбилей.
