Зачем, мол, тебе такое пятно? Галина Сергеевна считала, что он ушел из театра не в фаворе и мешает карьере ее ученицы. Нина прислушалась к мнению своего педагога.
Этот удар, который нанесла ему Уланова, был последним. Другой партнерши у Мариса не было…
Ему ничего не оставалось делать, как уехать в Болгарию главным балетмейстером Софийской народной оперы. Это предложение было не по чину такой величине, как Лиепа, но он ухватился за него, как за соломинку. А в дневнике написал: «Я еду в ссылку». Он и там умудрился нажить себе врагов: ставил балеты для молодых артистов, за это его невзлюбили в стане народных и заслуженных. Когда закончился двухгодичный контракт, его больше не продлили. Марис собрал чемодан и уехал в Москву.
Опять нечего делать, опять метания, опять депрессия…
А тут выяснилось, что ему негде не только работать, но и жить! На улице Неждановой ( в его старой семье) его уже не ждали, а с Большой Спасской (эту квартиру он выбил для Семизоровой) его попросили съехать. Оказывается, Нина узнала, что у ее мужа в Софии был роман с молодой балериной…
Однажды в моей квартире раздался телефонный звонок. На том конце провода с легким акцентом попросили Мариса Эдуардовича. «Я — балерина из Софии», — представилась незнакомка. И стала мне доверительно рассказывать, какая у них была любовь, как он звал ее с собой в Москву. «Ну и что же вы не поехали, раз Марис позвал?» — спрашиваю. «А что мне там делать — картошку продавать?»
— возмутилась она. — «Ну почему? Он бы вас куда-нибудь устроил…» По нашему разговору я поняла, что балерина была не в курсе его личной жизни. Она явно не знала, что есть я и Маша. Приходит Марис. — «Тебе звонили из Софии…» Он сразу напрягся: «Кто?» — «Ну, по всей видимости, твоя любимая женщина». — «Откуда ты знаешь?!» — «Она сама все рассказала. И что у вас с ней любовь была, и вообще она собирается приехать к тебе жить…» — «Куда?!» — «Я уж не знаю куда. Тебе виднее…» На этом история с балериной была закрыта. Я ни словом его не упрекнула.
А Нина, видимо, ревновала и простить измены не смогла. А тут еще Марис проговорился, что у него есть дочь. Марис же долго держал это в секрете от Семизоровой, она даже не подозревала о нашем существовании.
Но он ни на минуту не забывал и не оставлял нас. Все время тайно навещал Машу…
Помню, как из Болгарии возил нам чемоданами подарки. Из аэропорта вначале заезжал к нам, выгружал вещи, а потом — к Нине. Она и представить не могла, где он пропадает. Потом в интервью Семизоровой я прочитала, что однажды она обнаружила в его чемодане женское пальто. Примерила, а потом попросила: «Дай поносить», но Марис убрал пальто в шкаф, сказав, что это подарок сестре. Не знаю, как он проговорился о Маше, но разводились они шумно. Даже милицию вызывали, и Уланова приезжала спасать свою ученицу.
Марис не был прописан в той квартире, деваться ему было некуда. Помыкался-помыкался у друзей и пришел к нам с вещами: «Все! Мне жить больше негде».
О том, как ему тяжело приходилось, знали только мы с Машей.